Король сначала онемел от изумления. Затем, не будучи в состоянии сдержать свой гнев, ударил старика хлыстом по лицу. По рассказам охотников, король вернулся крайне мрачным с этой охоты. Вначале некоторые военачальники пытались рассеять грусть короля шутками, но безуспешно. Затем все замолчали, и когда печальное шествие достигло дворца, королем овладела невероятная тоска, которая его больше не покидала.

Уже на следующий день можно было предвидеть грозящую катастрофу. В одну неделю тот, кто служил примером всем повелителям, сделался самым жестоким деспотом. Казалось, будто его охватил какой-то вихрь яростного безумия. Слухи о происшествии на охоте быстро распространились по всему королевству, о нем с ужасом говорили в стране, где нищие всегда считались священными. Но был ли тот, которого необдуманно оскорбил принц, обыкновенным нищим? В этом уже сомневались. Недобрые слухи ходили среди населения. Не простой смертный был тот, кого ударил нечестивый хлыст Тхи-Бо, нет, это был сам бог разрушения и смерти, самое страшное из всех наших божеств, бог Шива в излюбленном им образе, образе лесного отшельника — он избирает его всегда, когда хочет испытать благочестие своих сынов. В таком виде его изображает статуя на террасе Ангкор-Вата, где мы только что с вами были. Подумайте только — все эти слухи распространялись среди самых больших фанатиков. Они всячески варьировались, умножались, становились правдоподобными. Бонзы уже открыто намекали на них в пагодах. Показывали друг другу с ужасом изображения божества, его лицо, сделавшееся гневным и оставшееся таковым с момента отвратительного святотатства. Отныне проклятие Шивы лежало на всей стране, и последовавшие за этим события дали самые ужасные подтверждения этим мрачным слухам.

Тхи-Бо был окончательно выведен из себя этими все возраставшими слухами и стал обвинять в заговоре против государства своих братьев и сестер — сорок восемь принцев и шестьдесят принцесс. Он заточил их в одном из дворцовых зданий, и здесь-то и совершилось самое гнусное преступление. Однажды ночью здание это окружила толпа смертников, которых предварительно напоили, посулив им помилование. Все пленники были передушены. Только одной принцессе, спрятанной ее кормилицей, удалось бежать от этой бойни.

Я думаю, вы легко можете себе представить, что столь жестокое преступление внесло окончательный, непоправимый разлад во всем королевстве. И вот этим-то моментом и решила воспользоваться хищная нация, уже в течение целого века подстерегавшая добычу. Было объявлено, что Бирманское королевство, содрогающееся в кровавых конвульсиях, является позором для цивилизованного мира, и что положить конец всем этим беспорядкам, это значит — совершить благое, нравственное дело. Я, кажется, достаточно сказала вам. Вы поняли? Итак, вмешалась Англия. Какие бы то ни было промедления не были в ее интересах — между Бирмой и Францией уже был заключен договор, разрешавший — запомните это хорошенько — вашей стране провезти через границу Тонкина оружие и амуницию для бирманских войск. Вице-король Индии, лорд Дюферен сосредоточил войска вдоль противоположной границы. Британская армия получила приказ наступать. Вскоре она захватила Мандалай. Король был теперь только несчастным безумцем, неспособным отдавать какие-либо приказания, неспособным даже понять, что происходит. Да, впрочем, кто же согласился бы подчиниться принцу, на котором лежало проклятие бога, еще никогда никого не прощавшего?

Мне очень хотелось, чтобы вы могли видеть старого Бутсомали в тот момент, когда он рассказывал мне о страшной сцене, которая произошла тогда и свидетелем которой он был, — он буквально весь дрожал, когда говорил об этом. На следующий день королевский дворец проснулся захваченным британскими солдатами.