— Если ты не будешь стоять столбом и присядешь на одеяло, то я смогу заняться твоей раной.

Он насмешливо улыбнулся, но без возражений подчинился. Через несколько секунд Джейн пристроила фонарь так, чтобы его луч падал на поврежденное плечо. Затем она взяла влажное полотенце и несколько раз осторожно обвела им вокруг раны, вытирая запекшуюся кровь. Сейчас, когда ветер стих, наступившая тишина казалась неестественной и давила на уши. Каждый шорох в ней звучал необычно громко. Аккуратные движения Джейн, легко касающейся кожи Бена, тихое дыхание — все это придавало оттенок интимности окружающей атмосфере. Наконец последний сгусток крови был удален.

— Ну и насколько плохи мои дела?

Джейн резко отдернула руку, когда он вдруг нарушил молчание, но затем снова заставила себя продолжать обрабатывать рану. Она накладывала мазь на тампон, свернутый из стерильных бинтов.

— Похоже, что рана неглубокая. Я, конечно, не специалист в этом деле, но думаю, что швы накладывать не придется. Хотя, наверное, некоторое время надо будет поменьше шевелить плечом, да и поболит день-другой.

— Я надеюсь, что выживу.

— Я в этом не сомневаюсь. Такой ерунды недостаточно, чтобы вывести тебя из строя. Ты для этого чересчур сильный.

В словах Джейн чувствовалась горечь, и Бен нахмурился в ответ. Он потянулся и накрыл ее руку своей ладонью.

— Мне всегда приходилось быть сильным, я не собираюсь за это просить прощения. Даже сейчас.

— А тебя никто об этом не просит! Я лишь констатирую факт! — Джейн не могла объяснить причину охватившего ее гнева. Но, несмотря на то, что никакого разумного объяснения не было, раздражение не утихало.

— Констатируешь факт или выдвигаешь обвинение? — Гнев звучал и в голосе Бена, сверкал в его глазах. — Мои так называемые сила и упорство — это те черты, которые ты так ненавидишь во мне, а?

— Да! — отрезала она. — Ты не такой, как другие мужчины, Бен! Ты подавляешь в себе любые внешние проявления страдания и боли, считая их признаком слабости.

— А ты меня за это упрекаешь? — Его пальцы сильнее сжались, когда Джейн попыталась выдернуть руку. — Я очень рано понял, что если вдруг где-то проявишь слабость, то кто-то не замедлит этим воспользоваться! Неужели ты думаешь, что я смог бы достичь такого успеха в бизнесе, если бы не был сильным и безжалостным? — Он покачал головой, его лицо прорезали жесткие морщины. — Я вынужден был быть сильным, настойчивым и безжалостным, чтобы добиться желаемого. Я сражался день и ночь, неделю за неделей, пока чего-то не достиг. Но когда пришел первый успех, мне пришлось бороться еще ожесточеннее, чтобы отстоять свои завоевания. — Он коротко и зло рассмеялся, стряхивая ее руку с плеча. — Я до сих пор должен отчаянно работать локтями, так как всегда находится кто-то, готовый отобрать у меня достигнутое. Поэтому не нужно упрекать меня за то, что я сильный, и выставлять это как недостаток. В моем понимании это важное достоинство.

— Даже когда это достоинство не оставляет место состраданию, сочувствию и нежности? Да ты просто трус, Бен Рэнфорд. Ты примитивно боишься показать окружающим эти чувства!

Джейн закрыла глаза, пытаясь остановить неожиданно откуда-то взявшиеся слезы. Чем они были вызваны? Словами Бена? Нет, скорее тем, как он их произнес. Они звучат из уст человека, не заботящегося ни о ком и ни о чем, кроме того, как побольше урвать от жизни. От этой мысли у Джейн больно защемило сердце.

— Ты ошибаешься, милая. Я способен на другие чувства. Я могу быть нежным и ласковым и проявлять чувства более глубокие, чем сочувствие, но только к тому, кто мне дорог.