Ее внимание переключилось на дамбу — громоздкое сооружение из камня и бревен с законопаченными мхом и дерном щелями. Кустарная работа, но запруда все же образовалась. После дамбы Даскильская Стремнина несла свои значительно обмелевшие воды к Илю. Нагромождение камней поддерживали тяжелые деревянные опоры, причем надежно укрепленные, чтобы противостоять напору стихий. Стихий, но не госпожи Снарп. В ее мешке находилась заткнутая пробкой склянка — еще одно подношение щедрого Глесс-Валледжа. Этим снадобьем Снарп пользовалась крайне редко, но в экстренных случаях оно могло оказать неоценимую помощь. Именно такой случай подвернулся и теперь.

Снарп выбрала три несущие опоры по центру дамбы. Сняв сапоги и чулки, она осторожно вошла в воду. Дно было илистым, кое-где попадались скользкие от тины камни. Приходилось балансировать, чтобы не упасть. Она все глубже погружалась в Стремнину, пока не оказалась по грудь в ледяной воде. Не обращая внимания на физические неудобства, Снарп встряхнула склянку: жидкости в ней осталось всего ничего, едва хватит на выполнение задуманного. Осторожно вытащила пробку, вылила по несколько капель на каждую опору. То, что осталось, разбрызгала по камням дамбы и выбросила пустую уже бутылку. После чего быстро выбралась из воды.

На берегу она села, обулась, не спуская глаз с дамбы. Поначалу ничего не происходило, и она крепко сжала челюсти от нетерпения. Мгновение спустя заклубился густой смрадный дым. Вода вскипела и неистово забурлила. Острый слух Снарп уловил легкое потрескивание, и затем деревянные столбы занялись ярким пламенем. Камни начали плавиться на глазах и струйками стекать в воду. Струйки понемногу превратились в ручей, а потом и в ослепительный поток. В небо взметнулись огромные облака дыма и пара; подсвеченного оранжевыми языками бушующего огня. Когда валуны окончательно расплавились, через дамбу хлынула вода. Обугленные опоры не выдержали и рухнули в Стремнину. Следом посыпался град камней. В середине завала образовалась брешь, и освобожденные воды Даскильской Стремнины с торжествующим ревом прорвались туда. Заводь начала мелеть, и в это время в окнах соседних домов вспыхнули огоньки.

Снарп перевела взгляд с дамбы на запруду, уровень воды в которой стремительно снижался. Еще недавно ровную гладь нарушили беспорядочные маленькие водовороты. Затем из вспенившейся глубины медленно поднялась костлявая, судорожно хватающая воздух рука.

Вскочив на ноги, Снарп спряталась в тени. Вода продолжала убывать. Вскоре поднялась вторая рука с висевшими на ней лоскутами мышц и связок. Над поверхностью выросла голова, и вслед за нею все тело. Покойник выбрался на берег и теперь стоял там в нерешительности. Судя по росту, труп некогда принадлежал мужчине. Должно быть, с момента смерти прошло немало времени, потому что плоти на нем практически не было. Глазницы опустели, от лица осталось размазанное пятно. На шее до сих пор болтался медальон на серебряной цепочке, который при каждом шаге с жутким звуком ударялся об оголившуюся ключицу.

Мертвец бесцельно переминался с ноги на ногу, как бы с удивлением взирая на разрушенную дамбу. Казалось, он не может сообразить, куда ему идти и зачем. Решение пришло само собой, когда к дамбе начали стекаться ничего не понимающие сельчане. Мертвец протянул руки и шаткой походкой двинулся навстречу бывшим согражданам. Те же, увидев его, с воплями бросились наутек, спеша укрыться в своих жилищах. Труп пошел за ними. Начал загораться свет и в других домах.

Воды содрогнулись и выпустили на волю жуткое скопище пробудившихся мертвых — мужчин, женщин, детей, с невидящими, как бы затянутыми пленкой, глазами и обвисшей плотью. Один за другим, порознь и группами мокрые мертвецы вылезали на берег и, шатаясь, шли на зов огней. Снарп незаметно кралась следом. Она видела их лица — скорбные мертвые лица с застывшим на них выражением любви, тоски и даже надежды. Мертвые руки тянулись вперед, словно пытаясь ухватить тепло ушедшей жизни.