— Не сходя с места и необратимо, — добавил герцог.

— Как смеете говорить о справедливости вы, пираты без чести, без совести? — возмутился Гроно. — Само слово становится опороченным, когда слетает с этих губ!

— Молчать, лакей! — гаркнул король. — Дерзость тебя уже не спасет. Советую поразмыслить над совершенными вами преступлениями и, пока не поздно, раскаяться.

— Преступлениями?! Вы похищаете нас, делаете рабами, истязаете, попираете наши безраздельные права и еще смеете обвинять в каких-то там преступлениях, вы, грязные подонки?

— Молчать! Никакие безумные обвинения вам не помогут. Не надейтесь, что сможете нас одурачить и сбить с толку. А оскорбления — они лишь усугубляют тяжесть содеянного вами.

— В чем именно нас обвиняют? — поинтересовалась Каравайз.

— Вы обманули доверие короля, — ответил его величество. — Предали все человечество, саботировав нашу великую миссию спасения. Разбили нежное мужское сердце. И, самое главное, вы несете ответственность за гибель нашего корабля «Великолепная» вместе со всем находившимся на борту имуществом, что может рассматриваться не иначе как покушение на короля и весь королевский род. Ведь мы могли утонуть. Вам это не приходило в голову? Вы хоть на миг задумались о том, что означала бы такая утрата для наших верноподданных? Хоть в малейшей степени осознаете чудовищность своего преступления? Иными словами, мы обвиняем вас в предательстве.

— Которое карается смертью, — присовокупил принц Кроц.

— Не можем не согласиться с нашим наследником, — кивнул король. — Мы считаем себя либеральным, прогрессивным и милостивым монархом, мы не привыкли унижаться до мелочного сведения счетов. Однако на нас возложены надежды жителей всего Далиона, и потому наиглавнейшей своей задачей мы считаем сохранение жизни Вурм-Диднисов. В свете изложенного наши решения, сколь бы суровыми они ни показались человеку непосвященному, продиктованы насущной необходимостью. К сожалению, иной раз политическая ситуация предполагает неизбежность решительных защитных мер. Именно в такой ситуации мы и находимся в данный момент.

— Так что мы докончим начатое на корабле. — Алчный взгляд принца приковал Каравайз к месту. — Поняла? Но сначала… ваше величество, ваша милость, надо избавиться от колдуна. С самого начала твердил вам об этом. Послушали бы — и сейчас были бы на «Великолепной».

— Принц, мы и без того бесконечно упрекаем себя в этом.

— Так не допустите одной и той же ошибки дважды. Колдун нам теперь ни к чему… как и остальные. Предлагаю разделаться с ним сейчас же, пока он не выкинул какой-нибудь фортель.

— Я — за, ваше величество! — Схватившись левой рукой за бороду Уэйт-Базефа, герцог Чидль прижал к его горлу стальное лезвие.

— В таком случае полагаюсь на вашу мудрость. Мастер чародей, — обратился к Базефу король Пустис, — вы обвиняетесь в предательстве и приговариваетесь, увы, к смертной казни. Приговор обжалованию не подлежит, и потому нет смысла предоставлять вам последнее слово. Для скорейшего решения дела обойдемся также без прощаний. Герцог Чидль, можете привести приговор в исполнение.

Уэйт-Базеф попытался бороться, но так и не смог вырвать бороду из крепкой руки герцога. Рванувшимся на помощь Деврасу, Гроно и Каравайз преградили путь топор принца и кинжал короля. Хитрым приемом герцог бросил Уэйт-Базефа на землю и, наступив ему на шею, занес саблю. Острое лезвие уже готово было опуститься, когда из темноты донесся ровный голос:

— Отпустите этого человека. Он мой.

Все застыли как вкопанные, и из темноты вышла худая серая фигурка.