— Познание, обращенное против человека, — ответил за Девраса Уэйт-Базеф. — Погребальный саван всего Далиона. Теперь вы понимаете?

Так они и попали в царство Тьмы Террза Фал-Грижни.

Глава 12

Когда госпожа Снарп достигла границы Грижниевой Тьмы, уже начало светать. Стычка с Вурм-Диднисами оказалась не слишком удачной. Пустис, Чидль и Кроц — все они были мертвы, но и сама Снарп по милости принца получила довольно глубокую рану в области правого плеча. Сделанная на скорую руку повязка с трудом останавливала кровь, и теперь рукав ее мериносового кафтана окрасился красным. Какое-то время руку придется поберечь, но это не страшно. Способность Снарп одинаково хорошо работать как правой, так и левой являлась одним из самых ценных качеств в людях ее профессии. Куда более досадным обстоятельством стало исчезновение ее законной добычи. Уэйт-Базеф с сообщниками скрылись в безмолвном лесу, и Снарп зря всю ночь шла по следу. Теперь, когда предутреннее небо начало понемногу сереть, Снарп вдруг резко натянула повод. Этого можно было не делать, поскольку лошадь и сама уже встала, не желая сделать ни шага по направлению к зияющему впереди кошмару.

Сразу же за ближайшими деревьями, словно крепостной вал, выросла стена Тьмы — непроницаемой, черной и едва ли не ощутимо враждебной. Она поглощала все вокруг, как поток адской лавы. Пока Снарп глядела на нее, не сходя с дрожащего всем телом скакуна, темень приближалась к ним со скоростью идущего пешком человека. Вот она поглотила пару дубков. Вот исчезло несколько вязов. Все ближе и ближе — беззвучно, неумолимо, пожирая на своем пути все и вся. Снарп опустила глаза и принялась изучать следы, четко отпечатавшиеся в мягкой грязи. Следы были свежими и вели в глубь черноты. Она выпрямилась в седле и пришпорила лошадь. Животное, напрягая мускулы, попятилось, и никакие шпоры, до крови терзавшие бока, не смогли заставить его двинуться с места. Со стороны Тьмы донесся легкий ветерок, принесший запах, от которого лошадь дико всхрапнула и, содрогнувшись, отпрянула в сторону.

Снарп, издав короткий шипящий звук, спрыгнула на землю. При других обстоятельствах она бы продолжала схватку характеров до неизбежной развязки — лошадь должна была подчиниться или умереть. Но сейчас ей не хотелось терять времени. Снарп быстро переложила большую часть содержимого седельных сумок в мешок, отцепила один из фонарей, потом ударила лошадь хлыстом, и та галопом скрылась из глаз.

— Ты его не получишь, — вслух сказала Снарп, обращаясь к возвышающейся стене Тьмы, как к живому врагу. — Он мой.

Уверенными шагами Гончая ордена двинулась вперед, остановившись лишь раз, чтобы погладить и успокоить пришедшего в ужас квиббида, после чего продолжила путь. Вскоре ее серая фигурка исчезла в непроницаемой черноте.

— Что мы станем есть? Где найдем укрытие? Как вообще можно выжить в этом проклятом месте? Разве есть надежда на то, чтобы отыскать путь в чертовы пещеры? Может, пора домой, а? — Голос Гроно звучал слабо. Усталую угрюмость и болезненную бледность лица освещало бело-голубое свечение, исходившее от зажженной Уэйт-Базефом груды камней. В удушливом воздухе жар костра лишь усугубил бы всеобщие страдания. К тому же готовить все равно было нечего. Поэтому Уэйт-Базеф поколдовал немного, и созданное им яркое свечение с трудом, но все же заставило темноту отступить на несколько футов. Холодный свет сделал и без того бледные лица вовсе бескровными, и путники напоминали группку ходячих потных трупов. Недомогание не было кажущимся. С тех пор как они оказались во владениях Грижниевой Тьмы, каждый из путешественников страдал не только от удушающей жары, сырости и зловония. Их охватили тошнота, вялость и головокружение. Но хуже всего — страх, первородный страх, поднимавшийся откуда-то из глубин сознания и устремившийся навстречу такой же Тьме, пришедшей извне.