Я лежала в кровати рядом с Ошем и водила пальцами по рубцам, которые становились все светлее и светлее. Мы его раздели и перевязали самые глубокие раны.

Рейес сидел на стуле в углу спальни. В расстегнутой рубашке. В руке он держал бутылку пива, которая сейчас стояла на колене. Свирепый и невероятно могущественный, он просто сидел и пил пиво. И смотрел на меня, словно пытался что-то понять.

— Как тебе удалось?

Я заправила черный локон Ошу за ухо.

— С помощью божественного стекла.

— В Лощине нашла?

— Скорее взяла в качестве сувенира с вечеринки. Куур его принес, вот только правил не знал. Не всем хватило.

— И как оно работает? Как можно поймать в ловушку бога?

— Бог должен быть в таком воплощении, чтобы можно было добыть его кровь. Мажешь каплю на божественное стекло, произносишь истинное имя бога, и бабах — он в ловушке, пока ты сам не передумаешь.

— И эта штука у тебя больше недели?

Я откашлялась:

— Ага.

— А ты больше недели в курсе, что я бог.

— Да. Мне… мне папа сказал. Что тебя переделали из одного из богов Узана.

— Почему ты ничего не сказала мне?

Я закрыла глаза, опустила голову и шепотом призналась:

— Потому что боялась, что мне придется воспользоваться стеклом против тебя.

Рейес застыл. Прошла целая вечность, прежде чем он задал вопрос:

— С чего бы тебе прибегать к таким радикальным мерам?

— Я не знала, сколько в тебе… тебя, а сколько — от злобного бога из адской тюрьмы. — От меня не укрылась ирония того, что Рейес сидел в тюрьме в обоих своих воплощениях. — Не знала, представляешь ли ты угрозу для Пип.

— Ты молодец, что об этом подумала.

Я удивленно уставилась на мужа.

— Я недостоин быть отцом. И никогда не был достоин. И чтобы я это осознал, чтобы понял, кто я, Сатане пришлось прийти в монастырь и вселиться в мое тело. Я не заслуживаю ни тебя, ни Пип. На твоем месте я бы тоже себе не доверял.

— Рейес, я вовсе не об этом говорю. — Он не ответил, поэтому я спросила: — Ты помнишь хоть что-нибудь с тех времен, когда был Рейазикином?

Поразительные глаза блеснули.

— Ты спрашиваешь, помню ли я, что ты отправила меня в тюрьму?

Я крепко зажмурилась.

— Или что мой собственный брат создал для меня ад?

Меня захлестнуло болью Рейеса. А может быть, эта боль была только моей.

— Нет, Датч, не помню. Точнее помню не все. Помню, что разочаровал своего брата, которого так сильно заботили его марионетки на Земле, что он создал целый мир, надеясь, что там я повзрослею и чему-то научусь. Помню бога из другого мира — богиню настолько прекрасную, что звезды предпочли бы сгореть, чем отвернуться от нее. Помню, как она умоляла моего брата отослать меня в ее мир. Там тоже была своего рода тюрьма, да, но не такая, где я был бы совсем один. Не такая, где я бы постепенно сходил с ума.

Мои веки приоткрылись. Совсем чуть-чуть.

— Помню, как она принесла моему брату в жертву свою жизнь. Торговалась с ним. Предложила стать жнецом в его мире, чтобы он дал мне, эгоистичному куску дерьма, которому было на нее наплевать, второй шанс. — Рейес закрыл глаза, борясь с чувствами. — Помню, что был так взбешен, что снова и снова искал знания, пока не понял, как сбежать из мира, где меня заключила прекрасная богиня. И все ради того, чтобы я снова мог сеять хаос.