Естественно, мои выводы еще в большей степени подтверждали виновность Герасима, так как трудно было представить, что убийца, если им был не дворецкий Воронцова, блуждал всю ночь в дебрях темных лесов или любовался творениями Вермеера на берегу горного озера при свете луны. Но главное заключалось в том, что была очень большая вероятность того, что картины все еще находятся в доме, если, конечно, похитители не прилетели на вертолете или же действовали как-то иначе и все-таки пронесли картины перед моим носом. Но где их искать?..

Разгуливая по многочисленным залам и сравнивая названия и авторов картин, развешенных по стенам, со списком, я лишний раз имел возможность убедиться в масштабах дворца. Пропавшие полотна могли быть спрятаны, где угодно: на чердаке, в подвале, в каком-нибудь чулане среди мешков и ящиков. Обращаться с просьбой к Санееву помочь обыскать дом мне казалось бессмысленным. Он был настолько рад, что сумел арестовать Герасима и предъявить тому обвинение в убийстве на основании своих логических выводов, что любая версия, отличная от его, могла вернуть ему вчерашний облик, наслаждаться которым у меня не было никакой охоты. Что же делать?

Тут меня осенила идея. Ведь найденные полотна помогут Санееву с еще большей убедительностью доказать причастность Герасима к убийству, да еще с похищением! В его же интересах будет разыскать картины, если он вообще поверит в ограбление. Я очень надеялся с помощью списка, найденного в кабинете, и пустых крючков убедить Санеева в этом. В случае если я окажусь прав, и мы разыщем Христа среди немощных, репортаж с сержантом не будет сходить с экранов как минимум неделю. А это не могло не понравиться тщеславному Санееву. Поэтому я все-таки решил попросить сержанта подсобить в поисках картины, успешное завершение которых еще более укрепило бы его версию. Все еще пугаясь непредсказуемой реакции Санеева, я спустился вниз и, покуривая на ходу сигарету, подошел к Санееву…

К моей величайшей радости сержант внимательно выслушал меня, после чего мы поднялись в кабинет, и я на месте показал свои находки.

— Ну что ж. Я вижу, вам не зря в свое время выдали лицензию на право заниматься частным сыском. Вы не возражаете, если я заберу у вас эти бумажки и приобщу их к делу? А, господин Болдин?

— Почту за величайшую честь, — высокопарно ответил я, с поклоном вручая бумаги Санееву.

— А ты неплохой парень, Максим! — перешел на ты сержант и, спохватившись, протянул мне руку. — Костя, — представился он. — Или просто Костик.

— В моем распоряжении трое, — Костик перешел к организационным вопросам. Пусть каждый из них, плюс — ты, обыщет по этажу в каждом крыле дома. Я же тем временем поброжу по чердаку. Если у нас к тому времени, когда закончим, ничего не выйдет, мы, объединив усилия, начнем поиск в подвалах. Ты согласен с моим планом, Максим?

— План очень даже не плох, Костик! — согласился я.

— В таком случае ты оставайся здесь, на втором этаже левого крыла, а я отдам распоряжения остальным, прихвачу фонарь и поднимусь наверх. Начни с кабинета — протри пыль в остальных шкафах, — Костик, громко хохоча, вышел из круглой комнаты.

Я тоже собрался проследовать за Санеевым и перейти в соседнюю с кабинетом комнату, поскольку в самом кабинете искать было нечего. При наличии минимального количества мебели, спрятать два больших холста не представлялось мне возможным. Однако, поразмыслив немного, я все же решил еще раз основательно пройтись по комнате.

Как и в прошлый раз, я сперва подошел к окну. Мягкий ковер, пружиня под ногами, приглушал шаги. Идеальное покрытие для убийцы, — подумалось мне. Хотя по версии сержанта, у преступника не было никакой необходимости незаметно подкрадываться к Воронцову. Действительно, не мог же он, крадучись, пройти под самым носом хозяина кабинета, зайти со спины и спустить курок!

Задвижки на окнах все так же плотно запирали рамы.