Однако будем знакомиться с материалами дела по порядку, с необходимыми в таких случаях тщательностью, вниманием и спокойствием. Дело начинается с радиограммы, поступившей в полицейское управление Миами во Флориде. Радиограмма дана с борта яхты «Золотая чайка» и подписана ее владельцем сэром Роксэвиджем. Приводим ее подлинный текст:

«Болито Блейн покончил жизнь самоубийством. Немедленно возвращаюсь в порт. Карлтон Роксэвидж».

На втором листе дела, на зеленом бланке флоридской полиции, на котором напечатано: «Форма 607431 — Департамент полиции», имеется предписание офицеру-детективу Кеттерингу:

«Настоящая радиограмма предлагается Вашему вниманию. Болито Блейн — английский финансист. Яхта «Золотая чайка» вышла из Миами сегодня в семь вечера. Через три часа сорок пять минут пришла радиограмма. Встречайте яхту и начинайте следствие».

Оперативность флоридской полиции явствует из следующего за этим предписанием первого рапорта офицера-детектива Кеттеринга:

«Действуя в соответствии с полученными инструкциями, я в 22.30 на полицейском катере Х-21 прибыл на яхту «Золотая чайка» в сопровождении офицера-детектива Нима, сержанта полиции Джекета, полицейского фотографа Саутволда и офицера полиции Гердона… Я направился в каюту капитана, чтобы снять показания».

Далее на сотнях листов протоколов допросов, осмотров и очных ставок увековечены титанические труды лихой полицейской пятерки — Кеттеринга, Нима, Джекета, Гердона и Саутволда. Из этих обширных материалов мы узнаем, что «Золотая чайка» вышла из Нью-Йорка, имея на борту семерых пассажиров: владельца яхты сэра Роксэвиджа, его дочь мисс Ферри, их знакомую леди Уолтер, ее дочь госпожу Джосселин, мужа последней — Реджинальда Джосселина, епископа Буде и, наконец, итальянского графа Луди Поссодини.

В Миами на яхту дополнительно прибыли: японский мыловар Иносуке Хаяси, глава английского мыловаренного концерна Болито Блейн и его секретарь Николас Стодарт.

Как далее установило следствие, под видом увеселительной прогулки сэр Роксэвидж намеревался провести деловое совещание трех королей мыла в лице Блейна, Хаяси и самого себя. До этого Блейн и Роксэвидж никогда не встречались, а лишь переписывались, что не мешало обоим пламенно желать друг другу краха и гибели. Однако поскольку эти мечты обеих «высоких сторон» не осуществились, то совещание было предпринято с целью объединения концернов, дабы окончательно и навсегда завладеть мировым рынком по сбыту мыла.

По показаниям Стодарта, его патрон мистер Блейн хотя и принял приглашение своего британского конкурента, однако находился в удрученном состоянии, полагая, что достопочтенный сэр Роксэвидж намерен под видом объединения съесть Блейна с его концерном и всеми потрохами. Тем не менее, находясь в тяжелом финансовом кризисе, мистер Блейн был вынужден принять участие в совещании. Японский же мыловар был не прочь сделать харакири как Роксэвиджу, так и Блейну, но вместо желаемого прибыл на яхту с самой нежной улыбкой и самыми почтительными поклонами.

Через два часа после прибытия на яхту Блейн загадочно исчез, а в его каюте обнаружили письмо, адресованное им своему секретарю Стодарту, в котором он писал, что не в силах бороться с Роксэвиджем, а потому, не желая пережить полный крах, уходит из жизни. Судя по открытому окну каюты, король мыла утопился самым вульгарным образом.

Докладывая начальству об этих первоначальных данных следствия, Кеттеринг писал:

«На первый взгляд все пассажиры яхты кажутся порядочными людьми, занимающими видное место в жизни…»

Следствие уже готово было поверить в факт самоубийства, когда при осмотре каюты Блейна были внезапно обнаружены пятна крови на шторах и ковре. Почуяв недоброе, Кеттеринг, Ним, Джекет, Гердон и Саутволд вновь развили лихорадочную деятельность, давшую отличные плоды: оказалось, что «порядочные люди, занимавшие видные места в жизни», увы, далеко не так уж порядочны.