— Другие племена тоже знают это место, — подтвердил Аклак, — они почитают его, как и мы.

— Наверно, вы имеете в виду… — Конан даже потряс головой, ему никак было не найти нужных слов. — Наверно, на этой башне лежит проклятье, и поэтому никто не смеет взять больше одного амулета. Иначе кто-нибудь наверняка бы утащил все укращения.

— Проклятье? — недоумевающе переспросил Глубал. — Какое еще проклятье?

— У тебя, Таргока, видно, что-то с головой случилось, пока ты лез на башню! — воскликнул Аклак. — Ты сам подумай, ну зачем одному охотнику все украшения? Что он будет с ними делать? Разве один охотник станет убивать всю дичь в лесу, ведь он же не сможет ее съесть. Разве одно племя захватит себе гору, где мы все берем обсидиан, ведь им же столько не надо. — Аклак даже засмеялся, такой нелепой показалась ему мысль. — И что же тогда делать другим, если у них кончится обсидиан?

— А еще, — вставил юный Джад, — зачем человеку больше одного амулета? Если их будет два, они же начнут биться друг о друга и стучать. Того и гляди, дичь распугаешь. Да и потом, от ведь никакого проку! Они не согреют тебя, если будет холодно, и не накормят, когда ты захочешь есть.

Конан так и сел, потрясенный простодушием атупанов.

— Поверьте мне, в мире есть люди, которые хотели бы заграбастать все, что тут есть, и владеть этим, не делясь ни с кем. А если бы для этого понадобилось бы убить нас, они, не задумываясь, убили бы.

На Аклака серьезный тон Конана произвел сильное впечатление.

— Я не притворяюсь, будто знаю, где есть такие люди, о которых ты говоришь. Но, поверь мне, они безумцы.

В конце концов Конан выбрал себе пояс из круглых золотых пластин. В самую крупную из них были вставлены темно-красные камни неправильной формы, напоминающие сердолики. Сонга сама надела пояс на Конана, вид у был чрезвычайно торжественный, но потом она не удержалась и крепко обняла его. Остальные тоже горячо поздравили Конана. Затем они прошли по коридору и выбрались наружу через полузасыпанный вход, заросший высокой травой. Значит, помещение, в котором они только что были, находилось ниже нынешнего уровня земли.

Когда они возвращались домой, Аклак с молодыми охотниками решили поохотиться на оленя. Конан и Сонга, не сговариваясь, повернули в сторону реки. Они уже давно облюбовали там одно местечко, где в сравнительно безлесной долине было много песчаных кос, а мелкие перекаты чередовались глубокими заводями. Им нравилось там, потому что они могли издалека заметить приближение человека или хищника.

Конану и Сонге было привольно в этой райской долине. Они купались, лежали на горячем песке, разговаривали обо всем на свете, а когда проголодались, подбили двух жирных голубей и поджарили их на костре. Кроме того, Сонга накопала съедобных клубней, а потом они ели ягоды, в изобилии росшие на склонах долины.

После обеда они почему-то очень развеселились и принялись гоняться друг за другом по берегу. Быстрая Сонга, вначале довольно ловко уворачивающаяся от Конана, когда поняла, что ей не убежать, обернулась и, неожиданно обхватив его руками, уронила вместе с собой в воду. Выбравшись на берег, они улеглись на песок, не размыкая объятий. Солнце светило уже не так жарко, близился вечер.

— Над нами будут смеяться и говорить, что мы плохие охотники, — заметил Конан немного позже, стряхивая с себя песок. — Сегодня я впервые надел амулет охотника и не хочу возвращаться с пустыми

— Не беспокойся, — утешила его Сонга, отправляясь к реке, чтобы умыться.