Перед тем как отправиться в погоню, Конан быстро смыл с себя в озере свою и чужую кровь, а затем так же быстро и уверенно нанес разноцветной глиной на лицо и грудь раскраску, означающую "большую охоту". Он разыскал топор Сонги и тяжелое короткое копье, которое бросают просто рукой. Больше он ничего в стойбище трогать не стал, пусть все остается как есть и послужит предупреждением другим племенам.

Следы бандитов вели на северо-запад, туда, где атупаны охотились в летние месяцы. Убийцы двигались скорым шагом, почти без остановок видимому, они опасались мести случайно избежавших смерти охотников племени, а можем мести охотников из других племен. По всей видимости, у бандитов был предводитель и они преследовали вполне определенную цель, не отвлекаясь ни на что. Они даже ели на ходу сушеные фиги и овсяные лепешки — Конан постоянно находил брошенные огрызки и крошки, которые они роняли. Еще они пробовали охотиться, но без особого успеха, если судить но по количеству костей, которые остались у их вечернего костра.

Пересекая реку, Конан нашел на глинистом берегу то, что показалось ему дороже всех сокровищ мира, — ясный и отчетливый след узкой ступни Сонги. Значит, она жива и ее используют как проводника к старой башне.

После того как Конан убедился, что правильно разгадал замысел бандитов, он удвоил скорость где только можно сокращая путь и останавливаясь лишь на миг на вершинах холмов, чтобы оглядеть окрестности и сориентироваться. Он не охотился и, позабыв о своих ранах, старался нагнать упущенное время. В этом ему помогало то, что Сонга выбирала, напротив, самый длинный путь, а иногда намеренно сбивалась с дороги.

Однако их командира было трудно обмануть, вероятно, он не спускал с Сонги глаз и сразу замечал все ее хитрости. И все же она старалась как могла замедлить продвижение отряда. Конечно же Сонга знала, что Конан, Аклак и другие охотники бросятся в погоню за убийцами. И опять Конан проклял злосчастную судьбу и свою глупость, которая привела к гибели названого брата и других атупанов.

Но если бы ему удалось отбить свою подругу у бандитов, то они могли бы бежать к другим племенам, среди которых у Сонги было много друзей, а потом организовать налет на бандитов. Ни один из них не вернулся бы домой… А Конан мог бы снова начать жить с Сонгой в одном из племен.

Однако сначала следовало догнать бандитов. Их предводитель не давал им передышки и гнал вперед с максимальной скоростью. Некоторые уже заметно хромали, когда Конан наконец настиг их, и случилось это уже у башни — цели их пути. Наступали сумерки, но подобраться близко было нелегко: сухие листья шуршали под ногами, выдавая его.

Возле башни не было никого, кроме двух караульных, поставленных по обе стороны входа. Все остальные находились, по-видимому, внутри. Караульные выглядели как обычные бродяги, таких было много в приграничных областях. На обоих были дурно сшитые кожаные штаны и куртки. На одном красовалась меховая шапка, зато ноги были обуты в полуразвалившиеся городские башмаки. Конан часто видел его следы и еще раньше подумал, что ходок он неважный. Башмаки у другого казались чуть покрепче, а одет он был в облезлую безрукавку, из которой мех лез клочьями. Конан не раз замечал их по пути.

Караульные стояли неподвижно, опершись на секиры, и время от времени переговаривались па простонародном бритунийском наречии. По виду бандитов Конан понял, что им почему-то не по себе.