Противно чувствовать, как от господ артистов исходят волны скуки, забитости и очертеневшей необходимости. Особенно запомнился пламенный монолог влюблённого поэта, главного героя представления. Артист говорил так ярко, так проникновенно, так зажигательно, а на деле ему больше всего хотелось поскорей закончить это глупое представление и запереться у себя в гримёрке. Не больше энтузиазма проявила возлюбленная поэта. Больше пламенного признания в любви её беспокоил пустой желудок и навязчивое желание умять огромный пирог с клубничным вареньем. А ещё на протяжении всего представления её донимали туфли на высоком каблуке. Но то, что произошло сегодня, какой-то час назад…

Приказчик Инхор вор. Вор, как ни крути. Зато… В его финальном признании не было ни капли фальши. Он действительно раскаялся в содеянном. А ведь мог вполне встать в третью позиции и с напускной небрежностью заявить, дескать, купил солёной рыбки для собственного потребления. Да, со склада купца Хонгара. Оптом дешевле. Пара бочек? Ну нравится очень. Но нет… Не под тяжестью улик, а под гнётом собственной совести приказчик с треском и воплями сломался. Остаётся надеется, что суд будет к нему благосклонен.

- Эй! Молодой! Слышь меня?

Туран, наконец, заметил настырный голос утуса Бизина.

- Вернись на грешную землю, говорю.

- Простите, утус Бизин, - смутился Туран. – Вы что-то сказали?

- Сказал, ещё как сказал, не проорал ещё только, - утус Бизин откинулся на спинку скрипучего стула. – Пытаюсь втолковать тебе ещё одни очень важный урок. А ты улетел в заоблачные дали, сидишь с отрешённым лицом, как поэт какой. Ей богу.

В эмоциональном фоне старшего следователя сквозит лёгкое раздражение вкупе с весельем.

- Будьте добры, повторите, пожалуйста, - вежливо попросил Туран.

Пусть они знакомы всего четыре часа, но этого времени было вполне достаточно, чтобы убедиться в преогромном опыте старшего следователя. Туран едва сдержал улыбку, и в мужицком тщеславии тоже.

- Никогда не верь людям на слово, говорю. Особенно жулью всякому. Лихой люд на тебя жалостью давить будет, слезу выжимать, про больных родителей и деток малых сказки сочинять. А ты всё равно не верь. Если нет доказательств, значит врут.

Утус Бизин отпустил в стакан с чаем пару кубиков сахара и принялся методично размешивать их ложкой.

- Этот Инхор, к примеру, врал с первого до последнего слова. Надеялся, дурень, раз в полицию сообщил, значит будет вне подозрения. Как бы не так! – утус Бизин положил чайную ложку прямо на стол. – Я его сразу на заметку взял.

- Почему? – спросил Туран.

- Э-э-э, молодой. Расти тебе ещё и расти. Ты его штаны видел?

- Ну… - Туран призадумался. – Грязные у него штаны были. Точно грязные. Как будто по земле на коленях ползал.

- Ну?! – выразительно протянул утус Бизин.

Старший следователь ожидает ответа, некого логического заключения. Но какого?

- Наверно…, - нерешительно протянул Туран.

Господи! Ну почему в университете не преподавали криминалистику. Вместо философии, к примеру. В сто крат полезней было бы.

- Великий Создатель! – воскликнул Туран.

Озарение, словно молния, ударило в голову. И как только сразу не сообразил.

– Да он же сам подкоп под собственный склад выкопал! – Туран с досады треснул кулаком по столу. – Чтобы землю из дыры выгрести, он же на колени опустился.

- Молодец! – утус Бизин со звоном поставил стакан на стол. – Ты, когда к тебе просители приходят, в первую очередь на руки их смотри. На пальцы, на ногти. Руки, они же, всё скажут. А потом на колени смотри. Порядочному человеку незачем по земле коленями елозить.

Невероятно! Туран отрешённо уставился в пыльное окно. Новый. Совершенно новый. Невероятно новый мир раскрылся перед глазами.