Сбежал, сколачивает казаков для похода на Петроград и Москву. Так сколько же можно нам благодушествовать? Разве тот, на кого нападают, не вправе обороняться?

За окнами вагона послышались возбужденные голоса: "Тут он!", "Пусть выйдет!" Крыленко подошел к окну, увидел толпу. Многие были в солдатских шинелях и матросских бушлатах. Люди размахивали руками и чтото кричали.

- Товарищ Приходько, - обратился Крыленко к коменданту, который стоял в коридоре, - узнайте, пожалуйста, что им надо.

Вскоре Прихсдько вернулся.

- Требуют, чтобы вышел генерал Духонин. Я выставил часового у входа и потребовал, чтобы все разошлись. Не подчиняются, товарищ верховный...

- Хорошо, я выйду сам, - Крыленко накинул свой короткий нагольный полушубок, точно такой же, в какие были одеты матросы из отряда балтийцев, потертую папаху. - Ждите меня здесь, генерал, и никуда не выходите.

- Что за митинг, товарищи? - крикнул Крыленко с площадки вагона. - Чем недовольны?

- Духонина сюда!-кричали из толпы.-Пусть объяснит, зачем корниловцев отпустил!..

Весть о бегстве из Быкова генералов вместе с Текинским полком дошла, как видно, до солдат только сейчас. Ярость требовала разрядки.

- Генерал Духонин находится здесь, - властно крикнул Крыленко,-и никуда отсюда не уйдет! По распоряжению Совета Народных Комиссаров он будет доставлен в Петроград и предан суду революционного трибунала. Поэтому приказываю всем немедленно разойтись.

Толпа рассеялась, но едва он вернулся в салон, чтобы условиться с Духониным о передаче дел ставки, как за окном опять зашумели.

- Прошу салон не покидать, - напомнил Крыленко, выходя в тамбур, чтобы еще раз обратиться к толпе.

Теперь возле вагона стояло уже человек триста, может быть больше, в руках у многих были винтовки и гранаты. Крыленко заметил, что к солдатам и морякам примазалось много пьяной шпаны.

Ему не дали говорить. Несколько человек, оттеснив главкома, коменданта и часового, забрались в тамбур и пытались проникнуть в вагон. Вдруг на ступеньке появился сам Духонин. Он успел сказать: "Дорогие товарищи...", и тут же кто-то всадил ему штык в спину.

...Запершись в бывшем духонинском кабинете, Крыленко потребовал никого к себе не пускать. Самосуд толпы омрачил торжество победы. Как доложит он Совнаркому об этой расправе?

На столе, в кожаном переплете, лежала толстая тетрадь приказов по ставке. Крыленко раскрыл ее, стал читать. Последний приказ Духонина шел под номером 971.

"Приказ № 972, - четким почерком занес Крыленко в тетрадь. - Двадцатого ноября тысяча девятьсот семнадцатого года. Сего числа прибыл в ставку и вступил в должность верховного главнокомандующего армиями и флотом Российской республики".

Подписал: "Прапорщик Крыленко".

Это была историческая минута. Историческая для революции. Для страны. Для армии. В конце концов и для него самого. Ему было тридцать два года. Он всегда причислял себя к людям сугубо штатской профессии. Был учителем истории и литературы. Получил диплом юриста. Мечтал о научной работе. Стал профессиональным революционером - агитатором, пропагандистом, деятелем партийного подполья. По чистой случайности, из-за провала и ареста, попал в армию.

Офицер в самом младшем офицерском чине снискал себе всеармейскую популярность.

И все же никогда не мог он подумать, даже при самом богатом воображении, что станет главковерхом.

В критический, переломный момент истории страны.

И что на плечи его лягут неслыханной трудности задачи: вести армию не в бой, а на переговоры о мире; не допустить хаоса, но парализовать войну; защитить завоевания революции от посягательств ее внутренних и внешних врагов.

Он всегда выполнял любое задание революции.