Строительный пыл Геннадия постепенно стихал. Еще только однажды он отважился совершить серьезный заход после приезда в Уть сватовского друга, работающего «баальшим начальником» по снабжению в сельстроевском ведомстве. Этот снабженческий бог, восхищенный преобразовательным героизмом хозяина (особенно его поразил самодельный камин), обязался доставить в Уть все строительные материалы, необходимые для доделки дома и сооружения пристройки к нему. В сжатые сроки, по списку и даже по графику, что было важно, так как хранить добро было негде.

Но и на сей раз со стройматериалами, как и следовало ожидать, не совсем получилось. Правда, шифер, обозначенный в списке последним, был завезен в Уть буквально на следующий день после торжественного открытия камина. Но сначала был нужен кирпич и цемент для фундамента. Строить, как известно, начинают не с кровли… Цемент был завезен месяца через три, пролежал из-за отсутствия кирпича полгода и пришел в негодность. Стопка шифера оказалась к тому времени раздавленной брусом, который строительные снабженцы свалили почему-то прямо на нее, прикатив на участок без Дубровина. Двери, сброшенные ими в саду, промокли под дождем и размякли, так как сделаны были из какого-то современного материала, напоминающего своими свойствами картон…

Снабженческий бог в недоуменном смущении только руками разводил. Но система работала по давно установленным правилам, бессильным оказался даже он… Все это окончательно сломило нашего героя.

— Постижение жизни, пожалуй, произошло, — констатировал однажды Геннадий. — Преодоление ее не состоялось, — добавил он в грустной задумчивости.

История с домом в сельской местности и его теперь занимала лишь как эксперимент. Своеобразное исследование проникновением…

Правда, эксперимент опять-таки выходил, что называется, не совсем чистым.

Во-первых, потому, что в деревне Дубровин не работал. И в сельские отношения не вступал. Даже в отношения с тем же Федькой. То есть он вступил в отношения, но при этом за ним всегда оставалось право выбора, возможность от всего этого отключиться. Поэтому никакой безысходности ситуации он не ощущал и ощущать не мог, оставаясь человеком со стороны, как не ощущает безнадежности ситуации, например, автомобилист, помогающий вытаскивать из канавы чужую машину. Всегда можно оставить это занятие и отправиться по асфальту дальше. Вопрос наших переживаний при этом — вопрос совести и вполне личный.

Во-вторых, возможности Геннадия в преодолении были несравнимы с тем, что могли жители Ути. Он все-таки занимал достаточно значительное положение, имел достаточно средств и Виктора Аркадьевича Сватова в числе друзей.

Тем не менее с домом он не справился.

Вообще говоря, возможности справиться у него были: и достойное упорство, и даже неожиданные практические умения. Не хватало лишь одного — времени. Ибо времени на все уходило невообразимо много. Здесь жители Ути обладали в сравнении с ним преимуществом. Времени у них было как раз предостаточно. Они всегда могли выкроить его из рабочего дня, что было вполне нравственно: время выкраивалось как раз для работы. Дубровин, разумеется, такого себе позволить не мог…

В-третьих, наш герой в деревне не жил. Правда, это обстоятельство его несколько оправдывает, ибо, живя здесь постоянно, решая все заботы по дому не наскоками, а последовательно, изо дня в день, как это делали все жители Ути, он конечно же сумел бы навести в своем доме порядок. И вокруг дома тоже…

Наскокам Уть не поддавалась. Все в этой небольшой деревеньке им противилось.

И, в конце концов окончательно сдавшись, Дубровин свой дом в деревне… продал. Обретя тем самым последнюю положительную установку и получив наконец реальную возможность заняться докторской диссертацией.