– Только не говорите мне, – сказал Гарри, – что деньги внес Джимми Кэп. Ладно?

– А как насчет вашей жены из Палос-Хейтс, из Иллинойса? – спросила женщина из залоговой конторы.

Гарри потребовалось порядочно времени, чтобы переварить такую новость.

– Моя бывшая жена? – озадаченно произнес он. – Так вы хотите сказать, что она прилетела сюда и выложила вам чек на пятнадцать кусков? С того дня, как я начал заниматься букмекерством, она перестала готовить, отказалась даже появляться на кухне, пока я не подыщу себе настоящую работу. Девять лет кряду мы обедали где-нибудь на стороне. Когда стало ясно, что больше мне этого не выдержать, я переписал на нее дом в Палос-Хейтс, рядом с Чикаго, – коттедж в тюдоровском стиле, с четырьмя спальнями – и переехал сюда.

– Ты и сейчас каждый день ешь на стороне, – заметила Джойс.

Она явно злилась, узнав, что у Гарри прежде была жена, – он никогда об этом не рассказывал.

Женщина из залоговой конторы – блондинка лет тридцати пяти, довольно симпатичная для такой профессии – сказала, что человек по имени Томазино Битонти принес ей чек и документ об условном отказе от прав на недвижимую собственность в Палос-Хейтс, все за подписью Терезы Ганелло. Вернула, значит, девичью фамилию.

Вот теперь кое-что понятно. Джимми Кэп хочет вытащить его на солнышко. Своих денег ему жалко, и он послал Зипа в Палос-Хейтс, чтобы тот нажал на Терезу, заставил ее внести залог. Вот откуда только, кольнуло его беспокойство, Джимми знает, что у Гарри есть там бывшая жена? Разве что они вели на него досье и выведали, что он родился в Майами, в пятидесятые работал здесь, потом женился, а после Кефоверовского расследования преступности в Майами переехал в Чикаго, родной город Терезы. То, что Гарри вернулся в семьдесят первом, один, и занялся букмекерством, эти типы знают прекрасно, ведь именно тогда они и навязали ему это самое партнерство.

Все это он объяснил Джойс по пути домой, на шоссе Макартура, время от времени сам себя перебивая восклицаниями: «Господи! Мне в жизни не выдержать большого срока!»

– В тюрьме даже не с кем поговорить, там же ни с одним человеком не сойдешься интересами, – простонал Гарри.

– Что-то я не понимаю, – уколола Джойс. – Если ты нарушаешь закон каждый день, и так всю жизнь, то должен ожидать, что когда-нибудь тебя посадят.

Все еще злится, после того как узнала, что у него была жена. К тому времени, когда они добрались до отеля Гарри, Джойс перешла к прямым расспросам. Где он познакомился с Терезой? В Рони-Пласа, Тереза приехала туда зимой, погреться. Сколько лет были они женаты? Почти десять. На что она похожа? На аллигатора. Потом Гарри поинтересовался – какое все это, собственно говоря, имеет значение? Детей нет, эта часть жизни осталась позади как отрезанная.

Он позвонил в Палос-Хейтс впервые за двадцать с лишним лет, чтобы поблагодарить Терезу.

– Я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты внесла за меня залог. Сразу, как только разберусь немного, вышлю тебе чек на пятнадцать тысяч. Хотелось бы надеяться, что не доставил тебе больших хлопот.

– Трус проклятый, букмекер дешевый... – Голос Терезы Ганелло буквально рвался из трубки; Джойс, стоящая рядом с Гарри, слышала все до последнего слова. – Сукин ты сын, ты набрался наглости прислать сюда этого громилу, чтобы он мне угрожал. Ты знаешь, что было бы с тобой, будь жив папа? Я каждый вечер возношу молитвы Господу, чтобы они заперли тебя покрепче и потеряли ключ от твоей гребаной камеры.

– Спасибо, Тереза, было очень приятно побеседовать, – сказал Гарри и повесил трубку. – Так ты считаешь, я мог жить с такой женщиной? – спросил он Джойс.