— На молотьбе в зимнее время батрак может зарабатывать от пятнадцати до двадцати шиллингов в неделю, — согласился викарий.

— Нам не составляет труда представить, какое действие оказывает на батраков один вид молотилки! Неужели тебя удивляет, что они ломают их, воспринимая машину как чудовище, олицетворяющее собою несправедливость?

— Сомневаюсь, — уверенно произнес отец, — что батраки всех графств получают нормальную зарплату или хотя бы имеют гарантию быть выслушанными. После свадьбы, Наталия, ты должна поговорить с его светлостью, — с настойчивостью продолжил он. — Ты должна следить, чтобы в Колуолле все вопросы решались по справедливости и чтобы зарплата давала батракам возможность нормально содержать семью.

— Уверена, его светлость отличается исключительным великодушием, — негромко сказала Наталия, вспомнив, какую заботу проявил по отношению к ней ее будущий муж.

Она провела рукой по мягкому меху горностая, согревавшего ее всю дорогу и защищавшего от колючего и холодного ветра. Она подумала о шелковых и атласных платьях, доставленных вместе с накидкой.

Среди всего этого вороха одежды были также и ночные сорочки, воздушные, как паутинка, панталоны и нижние сорочки из такого тонкого полотна, что их можно было протянуть через кольцо.

Внезапно сообразив, что ее приданое стоило огромных денег, Наталия поняла, что совершенно явное отсутствие восторга со стороны матери было вызвано тем, что она почувствовала себя обязанной лорду Колуоллу. У леди Маргарет создалось впечатление, что столь дорогие подарки — это всего лишь каприз лорда Колуолла, но Наталия была просто ошеломлена его добротой.

Комфортный дорожный экипаж, цветы, поджидавшие ее во всех гостиницах, деньги, затраченные на ее учителей, и, самое главное, Крестоносец — на это мог пойти только чрезвычайно щедрый человек, чье великодушие проявляется как в мыслях, так и в делах.

Последнюю ночь своего путешествия отец с дочерью провели в гостинице в Тьюксбери. Несмотря на долгую дорогу и некоторую усталость, Наталия решила сопровождать отца, отправившегося в Норманнское аббатство, которое, как сказал преподобный Адольфус, он всегда мечтал посетить.

Высокие арки, мозаичные окна и очень красивый алтарь вызвали у девушки благоговейный трепет, и она почувствовала, будто отдает свое сердце небесам в признательность за то, что случилось с ней и что ей предстоит. Опустившись на колени рядом с отцом, Наталия подумала, что ее благодарность Господу никогда не будет соизмерима со счастьем, дарованным ей в детстве и ожидавшим ее в супружестве.

— Спасибо Тебе, Господи, спасибо, — прошептала она и внезапно услышала, как в ее душе зазвучал божественный голос, который благословил ее.

"Завтра я увижу его", — подумала девушка, укладываясь спать. Она была уверена, что не заснет, однако провела ночь совершенно спокойно, и утром ее разбудила горничная, путешествовавшая вместе с ними.

— Восемь часов, мисс, и преподобный Адольфус уже спустился к завтраку.

Наталия, не сразу вспомнившая, где находится, издала радостный возглас.

— Мы сегодня будем в замке, Эллен! — произнесла она.

— Да, мисс, и вам там понравится. Говорят, во всем графстве нет замка, подобного нашему.

Наталия тепло улыбнулась ей. Она уже знала, что Эллен, родившаяся и выросшая в Херфордшире, служит в замке с юных лет.

— Я увижу его светлость, — как бы разговаривая с самой собой, прошептала Наталия.

— Да, мисс. В вашу честь будет устроен великолепный праздник. Когда его светлость берется за подготовку какого-нибудь приема, он делает это безупречно.

— То же можно сказать и про мою супружескую жизнь, — мечтательно пробормотала Наталия.

Ей показалось, что Эллен как-то странно посмотрела на нее.