Я похолодела. Не знала, что у меня восемьдесят пять баллов дисциплинарных проступков. Еще пятнадцать до ста — и отчисление.

Меня вдруг резко затошнило; любой свиток ректорского наказания — двадцатка. Пять процентов превышения!

— Вижу, вы понимаете, в каком вы положении, — кивнул ректор. — Давайте разберемся с претензиями профессора Нер. Здесь написано, что вы разговаривали на контрольной, это правда?

— Да, — кивнула я, чувствуя, как дрожат руки.

— Значит, два балла нарушения есть. — Ректор записал в таблицу свитка два балла. — Далее идет невыполнение обязательного задания, пять баллов.

— Да, я не написала контрольную.

— Это вторая попытка?

— Первая. — Я говорила совсем тихо, опустив голову.

— Значит, ноль. Баллы записываются только со второй невыполненной работы.

Я облегченно выдохнула: забрезжила надежда. Меня все еще могли выгнать, но теперь был шанс, что сумею удержаться в университете. Вот только был ли шанс доучиться оставшиеся два года с таким мизерным запасом дисциплинарных проступков?

— И тринадцать баллов за хамство в разговоре с профессором. Дейна, вы хамили профессору Нер?

В голосе ректора слышалось неподдельное удивление.

— Нет. — Я подняла на него испуганные глаза. — Нет!

— Хм, возможно, имела место ошибка… Стоит проверить.

Он лениво махнул рукой, и в комнате образовалось туманное пятно, которое вскоре преобразилось в картину недавней сцены.

Профессор Нер смотрела на меня так, словно я была каким-то насекомым, случайно залетевшим в ее идеально чистый и новый дом. Насекомым шумным, противным и маленьким.

— И что это?

— Листок. — Теперь я уже явственно слышала хихиканье студентов, которым мой ответ почему-то показался забавным.

— А на нем что?

— Контрольная… Должна быть.

Явный хохот. Почему тогда я не уловила даже отголоска всеобщего веселья?

— И где она?

Остальные студенты откровенно посмеивались, наблюдая за ситуацией.

— Нет.

— …Что ж, — Кэдерн развеял иллюзию, — я не усматриваю в этом каких-либо нарушений. Хотя вам, Сормат, стоит подумать о своем будущем. Я записываю на ваш счет семь баллов. В итоге методом нехитрых вычислений получаем, что вам остается… восемь баллов до отчисления. Вы понимаете, в какой вы ситуации?

— Да, господин ректор. — В своих словах я была совершенно не уверена.

— Мне кажется, нет, — отрезал Кэдерн.

А я-то понадеялась, что отделалась легко.

— Дейна, я являюсь ректором вот уже десять лет. И никто на моей памяти не подходил к середине третьего курса с таким количеством нарушений. Я понимаю, вы — приемный ребенок, единственный и поздний. Ваши родители бедны, у вас было трудное детство — да, я в курсе, как во вверенном мне учебном заведении относятся к детям бедняков, — и весьма непростое студенчество. Но, Дейна, вам всего лишь девятнадцать и впереди долгая жизнь. Вы не лишены способностей, а значит, могли бы сделать прекрасную карьеру в выбранной специальности. Но с вашим поведением… Это невозможно описать.