Я проскользнула в дверь в конце актового зала и прикрыла ее за собой. Помещение оказалось заполнено до предела — журналисты в передних рядах, фотографы в проходах, операторы у задней стены. Присутствовал и кое-кто из учителей, они стояли с одной стороны. Я нашла место позади Стивена Смита, который молча кивнул мне. Выглядел он измученным и расстроенным. И снова во мне медленно закипел гнев к тому, кто это сделал.

В начале зала, по центру длинного стола сидел Викерс. По одну сторону от него находились родители Дженни, невдалеке я заметила Вэлери Уэйд, стоявшую рядом с Блейком. По другую сторону от Викерса расположилась пресс-атташе, которая вела пресс-конференцию, рядом с ней была Элейн. По моему предположению, на своем участии она настояла, чтобы представлять школу, если вдруг возникнут вопросы, способные испортить наш имидж. С виду она ужасно нервничала. Так же как и Викерс, который перекладывал свои бумаги и хлопал по карманам, пока пресс-атташе его представляла.

— Итак, — сказал он, — я лишь собираюсь объявить вам предварительные результаты вскрытия, которое было сделано сегодня, а затем передать слово Шефердам, которые хотят выступить с просьбой об информации. Патологоанатом проинформировал нас, что Дженнифер Шеферд утонула вчера.

Утонула?

При этих словах все журналисты в зале подняли руки. Викерс, чуждый театральности, снова просматривал свои бумаги. Мои глаза были прикованы к судорожно обнявшимся Шефердам. Миссис Шеферд беззвучно плакала, а ее муж выглядел постаревшим на десять лет за прошедшие тридцать шесть часов.

Пресс-атташе выбрала одного из размахивавших рукой журналистов, чтобы он задал вопрос, о котором думали все.

— Как она утонула? Существует ли все же возможность несчастного случая?

Викерс покачал головой:

— Нет. Обстоятельства ее смерти подозрительны, и мы совершенно уверены, что имеем дело не с несчастным случаем. Это предварительные результаты вскрытия, но патологоанатом абсолютно уверен в причине смерти.

Я мысленно вернулась в лес к Дженни, лежавшей полностью одетой в ложбинке, вдали от любого источника воды. Я даже лужи не видела поблизости. Где бы она ни утонула, произошло это не там, где я нашла тело.

Викерс все еще говорил, и я встала на цыпочки, стараясь расслышать.

— Мы еще не знаем, где умерла Дженни, при каких обстоятельствах, и по этой причине ее отец Майкл Шеферд согласился обратиться с просьбой об информации ко всем, кто может сообщить нам, где была Дженни между шестью часами вечера субботы и ночью на воскресенье.

— Ночью на воскресенье, — повторил другой журналист. — Значит, вы считаете, она умерла в это время?

Викерс медленно покачал головой.

— На данном этапе мы в этом не уверены. Мы ждем дальнейших сведений от патологоанатома, но в настоящее время нас интересуют эти временные границы. Желательно выяснить, где Дженни находилась в этот промежуток времени, с кем могла быть и не видел ли ее кто-нибудь. Мы хотим знать о возможных подозрительных действиях какого-либо человека или о странном поведении такового после выходных. Мы приветствуем любую информацию, которая может привести нас к убийце, — не важно, какой бы незначительной она ни казалась.

При слове «убийца» Дайана Шеферд всхлипнула. Немедленно зал взорвался вспышками камер. Муж Дайаны посмотрел на нее, затем расправил перед собой листок бумаги, разглаживая его руками. Даже из последних рядов зала я видела, как дрожали его пальцы. По кивку пресс-атташе он начал говорить, слегка запинаясь, но вроде бы полностью контролируя себя.

— Нашей девочке, Дженни, было всего двенадцать лет. Она… она была красивой девочкой, всегда улыбалась, всегда смеялась. Ее слишком рано у нас отняли. Это не сравнится ни с каким кошмаром, и с этим согласятся любые родители.