– Уже, представь себе.

– Но мы не можем, – пробормотал он. Совершенно очевидно, что Маруся никуда не пойдет. С момента гибели Алисы и сорока дней не минуло.

– Очень даже можешь, – твердо произнесла она, легко отмахнувшись от этого «мы».

– Маруся… – начал было возражать Алексей.

– Марусе и в самом деле лучше отдохнуть дома, – перебила Ирина, – а вот ты должен пойти. Развеяться немного. Тебе это пойдет на пользу. А вреда никому не принесет.

Алексей молчал.

– К тому же она вряд ли заметит, что тебя нет.

Он вздохнул.

– Это ненадолго, ты сможешь уйти, как только захочешь! Но игнорировать наши традиции неправильно: вам здесь жить. И потом, все откликнулись в тяжелый для вас момент, помогли кто чем мог, разве нет? Неужели хорошо будет наплевать на приглашение? – она говорила тихо и мягко, голос звучал успокаивающе, но все равно чувствовалось, что отступать Ирина не намерена.

И Алексей быстро сдался. С радостной готовностью принял ее аргументы. Наверное, ему слишком сильно хотелось пойти, чтобы он продолжал отнекиваться и сопротивляться. Требовалось отвлечься, вырваться из похоронной мрачной тишины этого унылого безмолвного дома. Он не мог больше натыкаться на потерянный, пустой Марусин взгляд. Ему невыносимо было видеть худое бескровное лицо, на котором застыло отсутствующее плаксивое выражение. Алексей устал от пригибающего к земле чувства вины, горестных мыслей, бесконечных сожалений, самоедства и изматывающей борьбы с самим собой.

Он вышел в гостиную, автоматически поздоровался, сел за стол. Маруся прошептала ответное приветствие, привычным движением наполнила чашку мужа горячим ароматным напитком, плеснула туда сливок, придвинула блюда и тарелки с едой. Тихо примостилась напротив, обхватив тонкими пальцами чашку. Ее кофе давно остыл, и пить его она не собиралась. Оба привычно погрузились каждый в свою тишину. Неожиданно для себя Алексей вдруг проговорил:

– Зачем ты открыла окно? Достаточно было и форточки. Сейчас ведь уже не лето. Холодно.

Маруся некоторое время смотрела на него тупым недвижным взглядом, словно не понимала смысла сказанного. Потом разомкнула губы, с заметным усилием ответила:

– Я не открывала. Думала, это ты. Проснулась, а оно нараспашку. И не стала закрывать. – Маруся вздохнула и повторила: – Думала, это ты.

– Ладно, забудь, – Алексею уже не хотелось продолжать этот псевдоразговор. Не беседа, а какое-то бессмысленное подобие. Ни смысла, ни интереса, ни необходимости. Не общение, а птичий клекот. Или лягушачье кваканье: так же пусто, не важно, не нужно. Он точно знал, что не открывал окна, а Маруся, видимо, просто забыла. Она сейчас многое забывала, путала, не замечала. К чему об этом говорить?

Глава 9

Маруся раскрыла глаза в густой темноте и сразу поняла, что Алексея рядом нет. Она одна в их огромной кровати. Повела глазами влево: на электронном циферблате зеленым огнем горели цифры, показывая половину второго ночи. В комнате снова было холодно: наверное, окно опять открыто. Леша ушел – но куда? Почему без нее? Она привыкла, что в последнее время днем муж всегда старался уйти из дома: шел на задний двор, занимался строительством, уезжал по делам. Маруся понимала его желание отвлечься, смутно сознавала, что он бежит от нее, от того, какой она стала, но не обижалась. И не могла сделать над собой усилие, чтобы попытаться вернуть их близость.

Однако ночами Алексей неизменно был здесь, в этой комнате. Она чувствовала его прикосновения, слышала сонное дыхание. Но сейчас его нет. Маруся резко села в кровати, отбросила в сторону согретое теплом ее тела одеяло и спустила ноги на пол.