Они ответили ледяным молчанием. Маврикиос побледнел от гнева, но вспомнил о важности момента и сдержал себя. Опять, как и во время игры в кости, все присутствующие попытались отвести глаза, скрывая свое замешательство. Только Алипия казалась равнодушной. Она наблюдала за своим отцом и дядей с любопытством и насмешкой.

Сделав над собой видимое усилие, Маврикиос снова сосредоточился на карте, которую все еще держал Ортайяс. Глубоко вздохнув, Император продолжал:

– В Аморионе с нами соединится еще одно подразделение. Им командует Гагик Багратони. Оттуда мы двинемся на северо‑восток, до Соли на реке Рамнос, к востоку от горной области Васпуракан, Земли Принцев, как они сами ее называют, – тут он усмехнулся и продолжил: – Этот марш будет голодным. Там хозяйничают казды, и мне не нужно вам рассказывать, что они делают с нашими крестьянами и их полями, пусть Фос испепелит их за это.

Марк увидел, как двое кочевников обменялись кривыми усмешками. Они владели огромными отарами овец, стадами коров, и им не нужно было обрабатывать поля. Как и их двоюродные братья‑казды, они враждебно относились к крестьянам. Фирдоси уже упомянул об этом – для кочевников крестьяне не были достойны ни малейшего уважения и даже убивать их считалось слишком легким для мужчин делом.

– После Соли мы вступим в Васпуракан, – сказал Император. – Каздов будет легче атаковать на горных тропах, чем на равнине, а награбленная добыча еще больше замедлит их продвижение. Васпуракане помогут нам – принцы не слишком жалуют Империю, но в отличие от Казда мы их не трогаем. И одна – две победы над летучими отрядами Авшара заставят самого Вулгхаша выйти из Машиза со своей армией. – Лицо Императора просияло при мысли о победе. – Мы разобьем его, и вот уже Казд лежит перед нами. И мы его раздавим в лепешку. Века прошли с тех пор, как Видессос в последний раз посылал туда такую армию, какую мы собрали сегодня. Как может какой‑то бандитский царь, раб Скотоса, устоять перед нами?

На этот раз ему удалось зажечь офицеров. Люди словно воочию увидели Казд, простертый у их ног. Эта картина не могла не радовать их – какой бы ни была причина: карьера, религиозное очищение от скверны или просто предвкушение битвы и добычи.

Когда Ортайяс Сфранцез понял, что Император наконец завершил свою речь, он с облегчением положил карту на стол. Марк разделял энтузиазм офицеров. План Маврикиоса отличался как раз тем, чего и ждал Марк – грандиозностью, но и продуманностью. Кроме того, как и прежде, когда Скаурус служил в армии Цезаря, у него не было выбора. Дело оставалось за малым: претворить этот план в жизнь.

Как это было заведено в Империи, приготовления армии к походу сопровождались пышными церемониями. Народ Видессоса, который еще совсем недавно делал все, чтобы разорвать эту армию в клочья, теперь с воодушевлением возглашал благодарственные молитвы за успех операции. В последний день перед походом в Великом Храме была назначена литургия. Скаурус как командир римлян получил длинный пергаментный свиток с печатью – официальное приглашение на литургию. Пропуск давался на два лица.

– Кому отдать второй билет? – спросил он Хелвис. – У тебя есть друзья?

– Марк, ты шутишь? – удивилась она. – Разумеется, мы отправимся туда вдвоем. Я, конечно, не разделяю веру видессиан, но нельзя начинать такое важное дело, не испросив благословения Фоса.

Марк вздохнул. Когда он предложил Хелвис разделить с ним жизнь, он никак не думал, что она попытается втиснуть его в удобные для него рамки. Он не возражал против Фоса, но когда его толкали в храм силой, он начинал инстинктивно сопротивляться. Марк не привык жить с оглядкой на чье‑то мнение.