— Вы часто с ним общались?

— О, ваши вопросы становятся все более правиль­ными, — улыбнулся Хилльярд. — Общался. Немного. Несмотря ни на что, Калиндар был толковым плот­ником Когда нам с Джорджем понадобились новые полки, мы позвонили мистеру Калиндару, и он потрудился на совесть. А еще через пару лет, когда на нескольких брусьях и половицах нашего дома по­явилась сухая гниль, мы опять обратились к нему. За вполне сходную цену Калиндар в короткий срок заменил все пораженные деревяшки.

— Из этого следует, что Калиндар был замеча­тельным плотником. И вам он нравился, раз вы дваж­ды нанимали его.

— Нравился? — Омар нахмурился. — Не сыщет­ся такого, кто мог бы утверждать, что мистер Джо­зеф Калиндар мне нравился.

— Но, получается, он провел в вашем доме не­мало времени.

— А что, Калиндар запросил немного, жил на­против. Иначе мы и говорить-то с ним не стали бы, не то что пускать его в дом.

— Понимаю. — Тим жестом показал на рисун­ки и фотографии на стенах. — Он не принимал ва­ших отношений.

— Он ненавидел наши отношения. Этот человек строго придерживался религиозного неприятия го­мосексуализма, как и других церковных запретов. Но после того как он дал нам понять, что он думает, и сказал, что будет молиться за нас, эта проблема ис­чезла сама собой. Главной проблемой был он сам. Проблемой было то, что он творил

— Например?

— Например, когда Джозеф Калиндар входил в комнату, там сразу будто становилось теснее и тем­нее. Сидела в нем какая-то силища. Он будто сжирал свободное пространство, заполняя собой все поме­щение. Бывало, стоишь рядом с ним, и кажется, буд­то на тебя свалилось тяжеленное бремя. Только вот что за бремя, сказать не берусь. Враждебность слов­но черным облаком клубилась вокруг этого парня. Когда ты оказывался рядом с ним, она начинала клу­биться и вокруг тебя. Сдерживаемая ярость, враж­дебность и презрение ощущались, даже когда он го­ворил, что будет молиться за нас. Я часто думал, что так, наверно, в людях проявляется зло. Жившее в Ка­линдаре зло отравляло атмосферу, и оттого даже сто­ять рядом с ним было страшно.

— Доводилось и мне слыхать о таких людях, — сказал Тим — Но только из рассказов психоанали­тиков об их пациентах.

— Ну, не могу сказать, что это бросается в гла­за, — сразу и не поймешь. Поначалу Калиндар про­изводил впечатление простого неразговорчивого ра­ботяги. Потом вдруг чувствуешь себя малость сбитым с толку, когда начинаешь ощущать эту жуть.

— Можно представить, каково жить с ним в од­ной семье, — проговорил Тим.

— Вот почему исчезновение его жены не вызва­ло особых подозрений. Все думали, она просто от не­го сбежала. А мальчик остался. Он у Калиндара хо­дил в помощниках по плотницкой работе с малых лет, как только смог держать в руках молоток. Бросил школу. Предан был отцу безоговорочно. Вот почему Калиндар стал таскать его с собой на «экскурсии». Само собой, когда Мира сбежала, они получили воз­можность держать жертвы в доме, сжигать их в пе­чи. Там-то и нашли останки мальчишки — в топке.

— Итак, вы жили в доме напротив, — сказал Тим. — Неужто вас ни разу ничего не поразило? Не показалось странным? Не вызвало подозрений? Да­же если вы не решались сообщить полиции о своих подозрениях — были ли они у вас, подозрения?

— Калиндар  меня поразил, — ответил Хилль­ярд. — Шутите? Как только я понял, что он сумас­шедший, все, что он делал, казалось мне странным.