— Не на ваших ли глазах он спас двух детей со­седа?

— А вы, гляжу, неплохо подготовились, а? Детей соседа, но не моего, это был дом номер тридцать три двадцать пять — его  соседи. Семья черных, Уоткин­сы, жили в том доме.

— Вам случаем не довелось быть в тот день дома?

— Случаем довелось, видел все или почти все.

— Вопрос сугубо из любопытства: это произо­шло до или после того, как он пристроил к дому еще одну комнату и возвел стену на заднем дворе, чтобы скрыть пристройку от посторонних глаз из переулка?

— Очень хороший вопрос, — похвалил Хилль­ярд. — Он спас семью Уоткинсов буквально за два дня до того, как начал закрывать тыл участка стеной. А комнату пристроил, наверное, после того, как за­кончил стену.

— А как вы узнали о комнате, если никогда не были у него?

Хилльярд сердито глянул на Тима:

— А вы в курсе, что раз в два месяца я постри­гаю лужайку у того дома? Вернее, раньше постри­гал, пока вот не покалечился, и как только поправ­люсь, снова буду постригать, можете мне поверить!

— Простите, у меня и в мыслях не было ни на что намекать.

— А на что вы могли бы намекнуть, а?

— Ни на что, — пробормотал Тим, застигнутый врасплох. — Даже не знаю... Просто мне показалось, что я расстроил вас абсолютно безобидным вопро­сом. — До него вдруг дошло, что Хилльярд был од­ним из тех, кто пытался сжечь дом Калиндара.

— Джордж говорил мне, что я частенько оби­жаюсь без причины, а сейчас, с годами, я стал, на­верное, еще обидчивей. Мы говорили о Калиндаре и пожаре. А скажите-ка мне, мистер Андерхилл. Вот вы писатель. Не поразил ли вас этот эпизод со спасением — нехарактерный для человека, которого я вам описал?

— А что ж удивительного в том, что очень на­божный человек выполнил свой долг и спас из горя­щего дома людей?

— Калиндар ненавидел черных, — сказал Хилль­ярд. — И за людей он их не считал. Чует мое сердце, он был бы счастлив, сгори в том доме синим пламе­нем все Уоткинсы.

— Брат рассказывал мне, что Калиндар в то утро не один раз бросался в дом и был полон решимости спасти всех.

Хилльярд задержал на Тиме высокомерный и са­модовольный взгляд:

— Я вам сейчас расскажу, как там было дело, а потом послушаем, что вы думаете на этот счет.

— Договорились, — кивнул Тим.

— Когда занялся пожар, Калиндар был у себя заднем дворе. Сильнее всего полыхало со стороны задней части дома, и ему пришлось обежать вокруг и вломиться в дверь с тыла. Он вышиб ее с одного удара. Влетел в дом. Даже с моего крыльца было слышно, как он вопил, только слов я не разобрал. Минуты через две-три — а это, согласитесь, доста­точно долго, если речь о горящем доме, — появляет­ся он с детьми Уоткинсов: одного держит за руку, а второго — в охапку другой рукой. Дети орут истош­но. Конечно, в тот момент он показался мне героем. Я позвонил пожарным сразу же, как только увидел дым, и очень надеялся, что машины поспеют вовре­мя, чтобы спасти Калиндара и родителей малышей. А Калиндар опустил детей на лужайку перед крыльцом и рванул обратно. Дым валил уже из боковых окон, а через окно гостиной я увидел огонь. Почти сразу же Калиндар вернулся, толкая перед собой ми­стера и миссис Уоткинс. Потом развернулся и сно­ва нырнул в дом!  Он все выкрикивал имя.

— Имя?

— Лили! Лили!

— Кто такая Лили?

Хилльярд пожал плечами:

— Как раз в этот момент подоспели машины, целая орава пожарных вбежала в дом, они подклю­чили брандспойты и через пару минут уже тащили Калиндара наружу, поздравляли и благодарили за спа­сение четырех жизней.