— Я чрезвычайно  польщен.

В таком духе и продолжалось весь остаток вече­ра. Просьба Рональда Ллойд-Джонса была удовлет­ворена: он получил одиночную камеру, ужин (есть он отказался) и письменные принадлежности. На сле­дующее утро сержант еще раз встретился с Ллойд-Джонсом в комнате для допросов. Ллойд-Джонс по­жаловался, что не может принять ванну или хотя бы душ, и Полхаус объяснил, что он не сможет принять ванну или хотя бы душ до завершения процедур предварительного следствия. Однако если мистер Ллойд-Джонс захочет сейчас дать полное искреннее признание, похода в душ придется ждать всего лишь до момента прибытия его адвоката.

— Вот, значит, как, — сказал Ллойд-Джонс. — На вашем месте, сержант, я бы очень постарался, что­бы такой заключенный, как я, был устроен с ком­фортом.

— Мне кажется, вы устроены с невероятным ком­фортом, — ответил сержант.

Ллойд-Джонс сообщил, что кое о чем размыш­лял накануне, большей частью о Томасе Пасморе.

— Видите ли, я, как и любой другой, читаю газе­ты и имею кое-какое представление о том, как ми­стер Пасмор творит свои чудеса. Использование открытых для общественности документов и архи­вов — отличное подспорье, не правда ли?

— Это общеизвестно, — кивнул Полхаус.

— По-моему, человек, который «на ты» с ком­пьютерами, кодами доступа, паролями, может на­жить себе большие неприятности, забираясь куда не следует. Ежели в процессе поисков ему придется выйти за рамки дозволенного, то есть преступить закон, любое найденное им свидетельство будет счи­таться неприемлемым, ведь так?

Это был нелегкий момент для сержанта. Полха­ус не имел представления, сколько границ дозволен­ного переступил Том Пасмор.

— Не могли бы вы мне назвать имя того челове­ка, другого — с которым я говорил?

— Поскольку рано или поздно вам придется узнать его — пожалуйста: это Тимоти Андерхилл

— Писатель Тимоти Андерхилл?

— Совершенно верно.

— Вы разыгрываете меня.

Полхаус бросил на него взгляд, который мог бы прожечь насквозь обыкновенного человека

— Забудьте обо всем, что я наговорил вам, — сказал Ллойд-Джонс. — Пожалуйста, привезите Ти­ма Андерхилла, мне очень надо с ним поговорить. И пока вы этого не сделаете, я никому не скажу ни слова.

— Мне кажется, он знает вас, — сказал Тиму Пол­хаус, когда они втроем пробирались по лабиринтам коридоров. — Я хотел сказать, ваши книги.

— Почему вы так решили?

— По его реакции на ваше имя.

Тим немного запыхался от гонки по коридорам. В спешке он обратил внимание только на возбуж­дение Полхауса и приколотые к доске объявлений, мимо которой они прошли, визитки с предложени­ями услуг адвокатов, специализировавшихся на раз­водах. Наконец Полхаус остановился напротив зе­леной двери с буквой «В».

— Он хочет поговорить с вами наедине, — сооб­щил сержант. — Ваш брат, я и лейтенант из отдела убийств будем наблюдать через одностороннее зер­кало. Диктофон зафиксирует все сказанное вами обоими.

— Что я должен сделать? — спросил Тим.

— Пусть выговорится. Посмотрим, вдруг вам удастся заставить его проболтаться о вашем пле­мяннике. Можете спросить о Джозефе Калиндаре. Повезет — обмолвится о том, где он спрятал тела. Так что конкретных указаний нет: чем больше рас­скажет, тем лучше.

— Он сейчас там?

На секунду Тимом овладел беспричинный страх. Несмотря на острейшее любопытство, меньше всего ему сейчас хотелось перешагнуть порог этой ком­наты.

Полхаус кивнул:

— Пойдемте, я вас представлю.

Он открыл дверь, и на секунду Тому почудилось, будто он слышит резкий, с привкусом дымка, горь­кий запах.