Я сказала, что подумаю, и в тот же день выложила все Консидераблю, искренне каясь в своем поступке. Но он также был искренне рад за меня.

В общем, вскоре я полетела в Гвиану, мы поженились там с помпой и большим количеством масс-медиа, а попутно я готовила телематериалы о космических ученых. А потом я вернулась в Париж ждать возвращения Бруно.

Как раз в это время у Оливье родилась новая творческая идея: «Коктейль с…» — программа, которую я буду вести в прямом эфире. Первые месяцы программа выходила только по пятницам, а потом я сидела в свой студии вечером уже каждый день, кроме воскресенья, и об отпуске уже не могло быть и речи, потому что буквально за год «Коктейль с…» обрел бешеную популярность и был просто обязан поддерживать свое первое место во всех рейтингах. Я очень скучала по Бруно, но он хотел подкопить денег, а летать через океан туда-сюда недешево.

Когда он вернулся во Францию, я чуть ли не в первый день завела с ним разговор о детях.

— У меня уже есть, дорогая. Заводи, если хочешь, но смотри — ты как минимум на полтора года выпадешь из телевидения. Тебя все забудут, если каждый день в «Коктейле» со знаменитостями будет болтать какая-нибудь другая красотка.

Я посоветовалась с Оливье. Он сказал, что тема материнства звезд всегда волнует зрителей, и их интерес нетрудно поддержать, если делать репортажи обо мне и моей семейной жизни, тем более что мой муж — тоже звезда.

Я шла домой и не сомневалась, что Бруно оценит находчивость Оливье. Но тот рассвирепел! Я еще никогда не видела его в такой ярости.

— Ты спятила?! Хочешь, чтобы весь мир любовался на твое брюхо?! Чтобы потом все с вожделением глазели, как у тебя между ног вылезает головка? Твой Оливье — старый маразматик! Неужели ты до сих пор с ним сексуешь?! Кажется, я уже здесь, пора бы вылезти из его койки!

— Боже… Бруно! Ты… ты пьян?.. — догадалась я.

— А что? Не имею права? У меня завтра нет операций! Живо под душ! Подмойся и поспринцуйся получше! До чего же мне надоело лазить в тебя после палки этого старого козла!..

Для семейной жизни Бруно оказался категорически непригоден, и меня уже больше не удивляли два его развода. Пока между нами был океан, была и сплошная романтика, но будни оказались ужасны.

Бруно стал вспыльчив и груб, все свои проблемы, связанные с работой, где он обязан быть выдержанным, он срывал на мне, бешено ревновал к Оливье, сам же гулял направо и налево. Я даже узнавала по телефону по голосам его любовниц. Следовало бы заняться разводом, но мне было просто некогда.

— Дура ты! — заявила Полетт. — Надо было плюнуть на работу и родить ребеночка. И он бы ревновать перестал, и все было бы…

— Ты прямо как моя мама! Да не надо мне было вообще выходить за него замуж!

— Лучше всю жизнь быть собачонкой Консидерабля? Его жена дома сидит, по курортам загорает, а ты без отпуска и выходных вкалываешь на него, как каторжная! Ах, как славно!

— Замолчи! Я пытаюсь тебе объяснить, что это совсем другие отношения: учитель и ученик! Да, их трудно понять. Я сама до конца не понимала всей глубины, пока не стала учить Лолу, как он учил меня! Понимаешь, мир масс-медиа устроен так, что только кажется, что все такие дружные, только и заняты тем, что помогают друг другу, поддерживают, передают опыт. На самом деле там жесточайшая конкуренция, и все заняты только тем, чтобы выпихнуть друг друга и уж тем более не допустить в свою среду новеньких. Правило одно: не плоди себе конкурентов! Я такой же девчонкой, как Лола, работала в местной газете и прекрасно помню отношение: как бы помогают тебе исправить ошибки, а на самом деле только портят и ухудшают текст. А текст — это все! Можно легко и гладко написать или произнести с экрана самую дурь, и публика будет в полном кайфе, но даже самые серьезные и важные вещи никто не воспримет, если будет тяжелый, корявый текст.