Я ему подмигнула, он ответил улыбкой и опять стал смотреть на дорогу.

— У нашей Лолы случился приступ благочестия. После разговора с тобой, между прочим.

— Как это? — удивилась я.

— Лола схватила Библию и побежала в больницу. И со вчерашнего дня сидела возле Бруно и молилась.

— По-моему, молятся все-таки по молитвеннику или псалмы читают по псалтыри.

— А она молилась по Библии. Как умела, так и молилась. Какая тебе разница?

— И ее пустили в реанимацию?

— Пустили. Ее все там знают. Она же сколько времени подрабатывала там санитаркой. Им даже очень хорошо — другие санитарки могут чайку попить, пока она за ним приглядывает. Она ведь довольно опытная сиделка.

— С ума сойти! Я бы даже сказала, с ума обалдеть…

— Ну! Так что твой сон правильный отчасти. Она действительно была у Бруно. Только совсем с другой целью!

— Да уж…

— В общем, она дала обет, что никуда от него не уйдет и будет молиться до тех пор, пока он не очнется и не скажет ей правду. Ей! Понимаешь, именно ей! Потому что никому она теперь больше не верит.

— Она читала газету?

— Читала. — Марк хмыкнул. — Сердобольные коллеги принесли. Дескать, чего ты тут из-за чужого человека убиваешься, и так все ясно. А она знаешь, что заявила? Что бумага все стерпит, и заперлась в реанимации изнутри. Но там же другие больные! Бруно пришлось быстро переводить в отдельную палату, тащить туда приборы. Она и там с ним заперлась и сказала, что не пустит никого, кроме лечащего врача, пока Бруно не очнется. Понятно, что не обошлось без вызова охраны. Так она и охрану убедила, что поступает правильно, и даже договорилась, чтобы перед дверью палаты выставили охранника, чтобы никого чужих не пускал. Она даже Жака не хотела впустить туда!

— Догадались все-таки наконец его вызвать?

— Нет! В том-то и дело, что она их застращала, что вызовет Бетрава, если они будут мешать чистоте следствия. Он сам туда поехал, когда выяснилась ситуация Филена, чтобы они его там помыли и подержали, пока за ним психиатры из его клиники не приедут. Ну и заодно пошел поинтересоваться состоянием Бруно. А там наши с тобой родственники в полной растерянности стоят перед запертой дверью, беседуют с охранником и ждут лечащего врача.

— Дальше все понятно… — Я вздохнула. — Значит, мама и твои уже были там к его приходу. Могли бы позвонить…

И именно в этот момент послушно подал голос мобильный. Это была Кларисс. Она звонила из больницы.

— Бетрав сказал, что вы едете сюда. Пожалуйста! Не нужно этого делать.

— Бруно проснулся? — спросила я. — Что он сказал?

— Нет! Он еще спит! Но мы все здесь. Мы дождемся! Пожалуйста, возвращайтесь домой!

— Но я прекрасно себя чувствую. А если Бетрав боится, что мы сбежим, то напрасно. Мы вовсе не собираемся сбегать!

— Не в этом дело! Здесь толпа репортеров!

— Где?!

— В холле больницы! Перед центральным входом! Бетрав вызвал подкрепление, чтобы они дальше не прорвались!

— Хорошо, что предупредила. Мы войдем со служебного входа. Марк знает как.

— Со служебного? Что случилось? — забеспокоился Марк.

Я сказала Кларисс:

— Не о чем волноваться, до встречи, — захлопнула мобильный и ответила Марку: — Больница в осаде. Толпа перед входом и в холле. Папарацци учуяли сенсацию и слетелись, как вампиры на кровь. Странно только, что эта лавина пока еще не двинула на Бон-Авиро.

— Может, правда вернемся, мамочка? Адреналина тебе сегодня и так уже предостаточно.