— Выкуп? — Геннадий Петрович пожал плечами. — Хотя, конечно, многим известно, сколько я получаю… Не бедствуем. А что тебе сказали в милиции?

— Я же рассказывала: велели написать дурацкое заявление с указанием всех примет и одежды ребенка. Интересовались внешностью мужчины, с которым якобы ушел Алеша. Но дети почти ничего не запомнили, а бабки тем более. Они все подслеповаты по старости, и очки не помогают. Какая там информация? Из дворовых рассказов я уяснила единственное — бандит был коротко стриженный. А бандюги все такие! Посмотри по телевизору, одних бритоголовых показывают!

— В милицию я схожу сам, — повторил Геннадий Петрович. — Ты туда больше не бегай и не звони!

— А что мне еще делать?! Что?! — отчаянно выкрикнула Кристина. — Ведь никаких других дел у меня без Алеши не осталось!

Академик немного растерялся. Дочь действительно в последнее время занималась исключительно Алешей, не работала… Машенька жила у дедушки с бабушкой.

— Придется поискать себе занятие, пока мы будем искать Алешу, — с необычной для него жесткостью отозвался ректор. — Нужно занять себе руки и голову! Это единственный вариант. Можешь переехать на время к нам. Или пусть Маша поживет с тобой.

— Нет, — покачала головой Кристина, — не надо… Не хочу… Я буду жить здесь. Одна… И ждать Алешу…

Она начинала догадываться, кто украл сына, но боялась даже думать об этом и произносить имя…

Отец кивнул и с жалостью да легкой, почти незаметной обидой глянул на дочь. Ему захотелось напомнить ей о Машеньке, о себе, о матери, которые могли бы заменить Кристине Алешу. Мальчик вообще, на взгляд деда, пользовался неоправданными привилегиями в семье. А жизнь Кристины давно пошла наперекосяк. Не помогала даже излюбленная формула академика:

— Было бы здоровье, остальное купим!..

Мирно лежащий в Мавзолее Владимир Ильич этому постулату Воздвиженского поспособствовал немало. Хотя в последнее десятилетие уходящего XX века политическая грамотность и платформа молодежи поменялись самым коренным образом. И знакомые и коллеги с тайным злорадством нередко сообщали об этом охраннику «здоровья» Ильича.

Геннадий Петрович старался на эти россказни внимания не обращать. Поскольку его родное государство оставалось верным своим традициям и освобождать уютный домик-одиночку на Красной площади не спешило.

В свое время Воздвиженскому, матери Виталия и многим другим казалось, что брак Кристины и Виталия получится прочным. Поскольку его усердно скрепляли с двух сторон ректор мединститута и таинственные покровители семьи Ковригиных. Поначалу так и было…

После случайного знакомства в кабинете Воздвиженского Виталий стал форсировать события для возможности новой встречи. Надо торопиться… А это он умел. Ему понравилась девушка, ее отец привлекал парня давно, а ситуация в целом планировалась и выстраивалась идеально. В ней пришлись к месту и красота Кристины, и импозантность Виталия, и деньги обеих семей, и немалые возможности ректора… В общем, каждое лыко в строку…

Удачно получается, радовался Виталий. Даже очень… И все как-то само по себе… Даже ничего придумывать не пришлось и особо напрягаться.

Мать заметила его необычное радостное оживление.

— У тебя большие успехи с кандидатской? — осторожно спросила она.

— И с ней тоже, — охотно откликнулся сын.

— А с чем еще?

— С кем, — поправил Виталий. — Но об этом пока рано говорить… Когда все устроится, узнаешь.

— Симпатичная? — полюбопытствовала догадливая мать.