— Что ж, можно и тучку.

И, наблюдая за радостно приставшим котом, я тихо шепнула заклятье, сделав мимолетный пасс правой рукой. Взметнувшийся ветер поднял дорожную пыль, обернулся быстро темнеющим вихрем с ладонь величиной и медленно поплыл к голове кота, по пути превращаясь в небольшое облачко и уже тихонько потрескивая вспышками разрядов. Кот, все еще не врубившись, радостно его ждал, втягивая носом струи долгожданной прохлады, но уже черное облако, зависнув над ушастой головой внезапно разразилось не прохладой и легким ветерком, а быстрыми тонкими струями весенней грозы. Кот ошарашено мявкнул и кубарем скатился с медленно бредущего коня на землю, вопя благим матом. Облако весело поплыло следом, стараясь вылить как можно больше влаги на макушку серого прохвоста. Обормот взвыл и рванул прочь, пытаясь оторваться от мокрой «крыши» над головой, но явно уступая ей в скорости. Я весело хохотала, наблюдая за пируэтами и прыжками нечастного, даже Коул улыбнулся, обернувшись на нецензурные вопли кота, описывающего круги вокруг наших коней.

Но, в конце концов, коту это надоело и он, весь мокрый и грязный, угрюмо забрался обратно в корзину. Облако гордо следовало за, а точнее над ним, старательно орошая и без того мокрую шесть. Взглянув на меня, как на врага номер один, он чихнул и обиженно лег в корзину, пытаясь спрятать нос под кончиком хвоста.

Пришлось сжалиться и прекратить экзекуцию, хотя, когда тучка покорно растаяла и на Обормота вновь упали жаркие лучи солнца, он и не подумал меня благодарить, правда и ругаться тоже перестал, что уже хорошо.

В деревню мы въехали под вечер. Нас встретила одинокая курица у ворот, скромно клюющая что-то в пыли. Мы были удостоены довольно сумрачного взгляда, и проехали мимо. Странно, но вдоль ведущей к колодцу дороги нам так никто и не встретился. Дома стояли пустые и непривычно тихие.

— А где все? — Кот уже не дулся и с удивлением осматривался из корзины.

Я пожала плечами, заинтригованная не меньше его. Смерть я бы почувствовала сразу, но здесь ее не было, в этом я была уверенна.

— Возможно, дальше мы все узнаем, — Коул прислушивался к каким-то звукам, и вскоре я поняла, что это гул собравшихся весте людей. Гм, все любопытнее и любопытнее.

Выехав на площадь у колодца, которая носила гордое название «Каменки», так как когда-то была выстелена камнями, собранными подножья гор, мы увидели, что вся деревня и впрямь собралась там и заинтересованно слушала какого-то убогого щуплого мужичка, взобравшегося на край того самого колодца и что-то вещавшего оттуда тонким противным голосом.

— … А еще, братья, ведьм хорошо сжигать на кострах, подложив вокруг сухих березовых поленьев. Ну, или, на худой конец, хворосту. Орать будет страшно! Да зато весь ее черный дух выйдет и с криком страшным провалится прямо под землю! — Корявый палец обличительно ткнул вниз, сидевшая там коза удивлено мекула. — И урожай сразу повысится, коровы дадут больше молока, а женщины увеличат свои формы!

Последний аргумент сражал наповал, все тут же загомонили, усваивая новые бесценные сведения. Я спустилась с коня и начала проталкиваться к видневшейся неподалеку рыжей кудрявой голове, значительно возвышавшейся над всеми остальными.

— Привет, Колода. А что это здесь происходит?

— Ллин, — радостно завопил друг, обнаружив меня у себя под мышкой и радостно стиснул в медвежьих объятьях. Я обреченно захрипела, синея на глазах, но тут хватка ослабла и, удивленно глотнув воздуха, я увидела, как Колода мотает ногами по воздуху, а Коул держит его за грудки невысоко над землей, обжигая задумчивых холодом глаз. Я кинулась на помощь, пока этот герой его не придушил на глазах у всей деревни и временно приумолкшего ради такого случая оратора.

— Отпусти его немедленно, ты что, с ума сошел? Это мой друг.