— Что вы имеете в виду?

— Только то, что сказал. Идеологически он прав, абсолютно прав... критикуя наш мир. Он говорит о том, что высшие классы манипулируют низшими и со временем неизбежно поплатятся за это. Россия по своей прихоти распоряжается судьбами остальных стран, и только их временная слабость и наша мощь сохраняет этот порядок вещей. Разве это не правда?

— Господь с вами, князь, уж не революционер ли вы и не ненавистник ли России?

— В том-то и дело, что консерватор и патриот.

— Приятно слышать, — усмехнулся государь. — Итак, вы решили выступить против Гоюна.

— Да.

— Вы разработали программу мер, которые должны были помочь нам справиться с ним.

— Да.

— Давно?

— Достаточно давно.

— До того как вас похитили?

— Да.

— Почему же не сказали, как с ним справиться?

— В бою с мастером очень важен не только сам удар, но и момент удара. Поспешить или опоздать равносильно поражению. Раньше Гоюн был готов к защите. Месяца через три он нанесет чрезвычайно опасный для нас удар, который окажется если не смертельным, то весьма болезненным. Именно сейчас наступил момент, когда все сознание Гоюна поглощено предстоящей атакой, и поэтому он не готов к обороне.

— Что же, пример убедительный, — заметил государь после непродолжительной паузы. — Однако не кажется ли вам, князь, неразумным, что вы подвергали свою жизнь опасности, никого не посвятив в разработанный вами план борьбы с Гоюном?

— Я опасался, что это знание вынудит некоторых сановников ввести его в действие раньше времени.

— Но что было бы, если бы с вами что-то случилось? Или опять полагались на случай?

— Полагался, ваше величество. Но все же в сейфе моего кабинета во дворце на Мойке хранится запечатанное письмо на ваше имя, государь. Если бы со мной что-то случилось, вы бы получили его. Там содержится документ, который я написал во время затворничества в своем подмосковном имении, после возвращения из Калифорнии этим летом.

— Там содержится программа борьбы с Гоюном?

— Скорее, есть соображения идеологического порядка.

— Уж не хотите ли вы замахнуться на государственную идеологию?

— На нее, ваше величество.

— Вы считаете, что Гоюн так опасен для России?

— Нет, я хочу сказать, что условия изменились, и Россия больше не может вести себя как раньше. Это не имеет отношения ни к Гоюну, ни к секте «Небесного предела». Не они так другие. Страна столкнулась с естественной проблемой роста. Мы должны измениться или будем получать удар за ударом, пока не начнем реформы или не развалимся.

— А как насчет конкретных мер по борьбе с Гоюном?

— Вы получите и конкретные рекомендации.

— Но их нет в той записке, что вы оставили в сейфе.

— Конечно, нет. Конкретные советы действуют только в конкретной ситуации.

— И вместо того чтобы дать мне в руки оружие против опасного противника, вы бросились в путешествие, где оказались похищенным, — государь строго посмотрел на меня.

— Так сложилось, — развел я руками. — Впрочем, я убежден, что на основании предложенной мной идеологии ваши советники смогли бы в каждый конкретный момент разработать практические советы.

— Если бы они приняли эту новую идеологию.

— Если ни они, ни вы не согласитесь принять ее, то все мои советы пропадут втуне. Все капитаны флота должны видеть перед собой единую цель. Иначе не будет флота.

— Это верно, но я рассчитывал на одного штурмана на флагманском судне.

— Судьба государства, как и флота, не может зависеть от одной личности.

— Возможно, — государь пристально посмотрел мне в глаза.