Изменить размер шрифта - +
— Ее продажи начались только неделю назад. Когда нам сообщили, что господин Юсупов желает протестировать эту машину, мы немедленно купили этот экземпляр в Баварии и доставили сюда.

— Благодарю вас, господин Ришенгер, — я принял у него ключи. — Машину я верну в аэропорт через неделю.

Я сел на место водителя, Юля разместилась рядом.

— Оказывается, князь Юсупов тоже играет в машинки, — усмехнулась она, когда я запустил двигатель и медленно поехал по стоянке. — Все мужчины любят возиться с автомобилями.

— Ничто человеческое мне не чуждо, — ответил я.

— Погоди, а багаж? — встрепенулась она, когда я повернул к автобану.

— Доставят в отель без нас.

— В отель? Ира сказала, что в Висбадене у всех самых богатых людей есть дома.

— У меня нет. Здесь я в последний раз был года три назад. А держать недвижимость просто ради того, чтобы поучаствовать в ярмарке тщеславия, — не для меня. Я смотрю, за тот час, что ты забирала дома плюшевого мишку, вы с Ирой многое успели обсудить.

Юля смутилась.

Машина выскочила на автобан, и я вдавил педаль газа в пол. БМВ плавно ускорилась, и через несколько секунд стрелка спидометра перевалила за отметку в двести километров в час.

— Ничего себе, как в ракете! — воскликнула Юля.

— Да, хорошая машина, — подтвердил я.

— А дороги здесь неплохие, — заметила Юля после непродолжительной паузы. — Не хуже, чем в России.

— Их начал строить Гитлер в тридцатых годах, — ответил я, — когда Германия была еще единой. Кстати, в России подобные автострады появились только в начале пятидесятых. А германские дороги не везде одинаковы. Скажем, в Дармштадте и Баварии все дороги в идеальном состоянии, в Пруссии — только стратегические магистрали... их курирует военное министерство. А вот в Шлезвиг-Гольштейне дороги хуже, чем в Румынии.

— Ну, Пруссия вообще член Евразийского союза, — фыркнула Юля. — Как говорит Ира, «курица не птица, Пруссия не заграница».

— Сейчас почти все германские государства в ЕАС просятся, — ответил я. — После того, как распались США, им надо встать под чье-то покровительство.

— Тебе виднее, — усмехнулась Юля. — Это ты с Дармштадтским герцогом дружишь.

— Да какая там дружба, — засмеялся я. — Виделись несколько раз. Когда забираешься наверх, знаешь многих, но вот с дружбой всегда проблемы.

— Почему?

— Интересы убивают чувства.

— А чего может хотеть от тебя герцог Дармштадтский?

— Я думаю, он попросит, чтобы я помог вступить герцогству в ЕАС.

— Но ты ведь не министр, чтобы принимать такие решения.

— Такие решения принимает Совет Ассамблеи ЕАС. А я сопредседатель Евразийского союза промышленников и финансистов. Если наш союз выскажется за предоставление режима благоприятствования, то Ассамблея примет решение почти автоматически.

— Господи, как все сложно.

— Политика примитивна. Весь внешний антураж создан лишь для того, чтобы прикрыть истинные интересы и грязные ходы.

— Ну а ты заинтересован, чтобы Дармштадт получил этот режим благоприятствования?

— Лично я заинтересован раз в три года отдыхать в Висбадене. Но России, конечно, выгодно, чтобы германские государства стояли в очередь в ЕАС.

— Почему?

— Потому что если мы откажемся брать их в ЕАС, то они могут воссоздать единую Германию и наберут большой потенциал. Если мы не будем их контролировать, они ослабят наше влияние в Европе.

— Но ведь в свое время немцы разделились.

— Их разделили. После Второй мировой войны Черчилль предложил план раздела Германии по границам тысяча восемьсот шестьдесят девятого года.

Быстрый переход