Изменить размер шрифта - +
После Второй мировой войны Черчилль предложил план раздела Германии по границам тысяча восемьсот шестьдесят девятого года. Союзники приняли этот план. В зону влияния России вошла Пруссия. В зону влияния Англии и Франции — северо-западные и западные земли. Американцы отхватили Баварию. С тех пор мы знаем Германию как сеть раздробленных государств, обитель покоя, порядка и стабильности.

— Разве Германия может быть другой?

— Ох, может. Восемьдесят лет назад она была основным инициатором войн. У этого народа в крови желание доминировать, очень сильная воля к победе и потрясающая способность к самоорганизации. Слава богу, сейчас все это направлено только на чистоту улиц и качество сборки автомобилей. Если немцам снова придет в голову покорять мир, то мало никому не покажется.

— Думаешь, покорят? — с улыбкой спросила Юля.

— Нет, конечно. Мир не может покорить никто, так уж он устроен. Но всякий раз чья-либо попытка покорить мир всегда очень дорого обходилась человечеству.

Автомобиль на огромной скорости несся по дармштадтскому автобану. Я включил радио, и из динамиков потекла чарующая музыка Бетховена.

— А ты хотел бы властвовать над всем миром? — вдруг спросила Юля.

— Зачем? — я засмеялся. — Мне семейной корпорации за глаза хватает.

— А вот Андрей хотел, — заметила Юля.

— Сдуру, — ответил я.

— Наверное, — согласилась она. — Но ты знаешь, я в свое время была очень увлечена им.

— Я это еще в «Максиме» заметил, — усмехнулся я. — Твоя лексика настолько не соответствовала твоему внутреннему миру, что я сразу понял, что здесь не обошлось без внешнего влияния.

— А ты сумел увидеть весь мой внутренний мир?

— Нет, конечно. Но несоответствие сразу бросилось в глаза.

— Значит, ты все же что-то увидел. Как?

— Интуиция. До сих пор она меня не подводила.

— Интересно, и что же ты увидел во мне?

— Что ты добрый и честный человек и ищешь истину.

— Да, ты прав. В свое время я подумала то же и про Андрея.

— Но ведь он хотел управлять миром.

— Ты думаешь, это несовместимо?

— Конечно. Управлять миром мечтают три типа людей: те, кто никогда не отвечал за других, властолюбцы и те, кто считает, что уже познали истину. Все это несовместимо с духовным поиском.

— А может тот, кто познал истину, захотеть править миром?

— Сомневаюсь. Есть китайская поговорка: «Утром познав истину, вечером можно умереть». Я думаю, что тому, кому открылись тайны бытия, уже нечего делать в нашем не лучшем из миров.

— Интересно, такие же вещи я читала у Гарри Гоюна, — сказала она. — Ты не слышал о нем?

— Слышал, — безразлично бросил я, — но очень мало.

— Это китайский святой. Говорят, еще и пророк. Он живет сейчас в Калифорнии, где создал учение «Небесного предела». Кстати, Андрей тоже один из его почитателей. Мы и познакомились-то на студенческом вечере по изучению трудов Гоюна.

— И обращение к учению святого не помешало Андрею желать власти над миром? Оно не противоречило деятельности его «красной бригады»?

— Как ни странно, нет. Он даже находил подтверждения своим мыслям в учении Гоюна.

— Что ж, с духовными учениями такое бывает. А что напророчил этот пророк?

— Многие беды для мира.

— Он не оригинален, — усмехнулся я. — Если хочешь привлечь к себе внимание, надо обещать либо катастрофы, либо всеобщее процветание... либо и то, и другое одновременно.

— Но его критика современного мира очень точна, — возразила Юля.

— Критиковать несложно.

Быстрый переход