Узкая извилистая улица, по которой они неслись, оставляя позади себя завесу пыли, была почти пустынна. Редкие прохожие шарахались от них, жались к белым глиняным заборам, сплошной стеной идущим по обеим сторонам.

Конан нещадно нахлестывал жеребца. Его спутница не отставая держалась сзади. В ответвляющиеся уж совсем тесные переулки они не сворачивали — там пришлось бы перейти на шаг.

Поворот, еще поворот. Варвар резко осадил жеребца, заставив того взмыть на дыбы. Всаднице пришлось поступить так же. Улица обрывалась тупиком, утыкаясь в очередную белую стену.

— Назад! Сворачиваем в переулок! — закричал Конан и натянул повод. Женщина последовала его примеру. Впрочем, что тут еще придумаешь…

До переулка добраться им не удалось, они достигли лишь первого поворота и увидели, что из-за него накатывается волна сверкающих доспехами всадников.

«Погоня, проклятие! Шустро они!» Раздумывать больше было не о чем, приходилось вновь поворачивать. И вот они снова в тупике.

—Делай как я!

Конан замедлил аллюр жеребца, подвел его к самому низкому забору, остановился. Бросив поводья, встал на седло, оттолкнулся и прыгнул. Ухватившись руками за выступы глиняной ограды, подтянулся, закинул на гребень ноги и оказался наверху толстостенного забора.

— Давай, красотка! Кром тебя побери, чего ты ждешь?

Конан зазывающе махал рукой, показывая глупой бабе, что нужно сигать через ограду, пока не нагрянули лучники, а то и арбалетчики, которые вмиг расстреляют беглецов как куропаток. Но странная женщина медлила, гарцуя на лошади между стен их ловушки. Ладонь ее чересчур решительно сжимала эфес сабли, отведенной в сторону, словно она собиралась принять бой.

«А ведь с ней, с дуры, станется,— разозлился киммериец.— Вот ведь напасть на мою голову! Мало будто собственных забот. Кром, ну почему бабам дома не сидится?!»

Хуже всего было то, что Конан не мог бросить эту ненормальную, оставить ее одну против, разумеется, многочисленной и, конечно же, до зубов вооруженной солдатни. Неужели придется ввязываться в ненужный, почти без надежды на победу бой в глухом уличном тупичке?

Но, видимо, одна и, вероятно, последняя крупица здравого смысла все-таки сохранилась в головке, украшенной черными волосами. Воительница наконец решилась, опустила саблю, подъехала к ограде, на которой восседал мужчина с длинным мечом, положенным на колени, и, проделав все то же, что немногим раньше сделал Конан (а получилось у нее даже ловчее,— с удивлением отметил варвар), очутилась рядом на гребне широкой глиняной стены.

Они спрыгнули вниз, в густые кусты какого-то сада, подступающего вплотную к ограде. И вовремя: в тупик, где они бросили своих лошадей, влетел отряд ва-гаранских солдат, каждый из которых держал наизготовку арбалет, приготовившись нажать на спуск, едва покажутся беглецы.

Недавние гладиаторы продирались сквозь кусты, огибали деревья, перебирались через высокие ограды, перескакивали через невысокие, уходили в сторону от возникающих то там, то здесь домов и иных построек. Если и бросился кто за ними в погоню, то давно потерял след в лабиринте похожих друг на друга садов, домов, цветников, сараев, заборов…

Пора было подумать и о передышке. Дать, наконец, роздых рукам и ногам, осмотреть раны, собраться с мыслями и решить, как быть дальше. Вскоре Конан выбрал место, удобное во всех отношениях для них, желающих отдохнуть и не быть обнаруженными беглецов.

Киммериец опустился на траву крошечной полянки, скрытой от взглядов густыми кустами жасмина, отходящими полукругом от невысокой и вдобавок полуразрушенной каменной ограды. Сквозь просветы в сплетении ветвей и листьев хорошо просматривался добротный двухэтажный дом, стоящий на значительном удалении от найденного беглыми гладиаторами укрытия; любое движение возле него сразу будет замечено ими.