К капитану Серегину мы прилетели уже за полночь. Большая поляна со всех сторон была окружена высокими елями. Там, под разлапистыми ветвями и натянутыми масксетями мы до поры до времени и укрыли наши вертушки. Капитан Серегин оказался невысоким коренастым офицером в заношенном белом маскхалате. Его люди казались копией своего командира, такие же суровые и немногословные. Этот район они "окучивали" уже больше трех недель, и поэтому им была знаком каждый куст и каждое дерево. Без лишних эмоций выслушав суть нашего задания, капитан Серегин не выразил никаких эмоций, будто он и его люди каждый день таскают этаких Гейдрихов пачками в штаб фронта. На самом же деле он уже решал про себя, какое место для засады будет наиболее подходящим.

По зимнему лесу передвигаться можно было только на широких и коротких охотничьих лыжах. Примерно в этих же местах в начале XXI веке была наша база. Мы, конечно же, осваивали лыжи, как узкие, спортивные, так и широкие, охотничьи, подбитые шкурой северного оленя. Биатлон для людей нашей профессии — естественный вид спорта. Но я не припомню, чтобы тогда, спрыгнув с лыж, можно было провалиться в снег по пояс или по грудь. Максимум, по колено или чуть выше. Сдается мне, что природа за эти семьдесят лет изрядно потеряла в размахе и великолепии. Или же эта зима особо выдающаяся, в смысле снежного покрова, и весной надо ждать бешеного половодья.

Из чего можно сделать два вывода. Во-первых, немцы практически не имеют никаких шансов догнать нас на своих двоих. Во-вторых, любой из нас, кто потеряет или поломает лыжи, тут же сразу и безнадежно отстанет. Для перевозки важных пленных мы имеем с собой четверо специальных саней-волокуш. В каждые сани могут впрячься два-три бойца. К счастью, нам не надо умыкать Геринга — на эту тушу потребовалась бы волокуша, которую тянет, как минимум танк. Почему четверо саней, когда Гейдрих один? Гениальная фраза генерал-майора Бережного: "Один пишем, три в уме… Во-первых, товарищ капитан, там не только Гейдрих может быть достоин похищения — мало с какой важной шишкой он едет в одной машине. Обычный полковник из штаба группы армий "Центр", тоже тянет, как минимум на "Красную звезду". Во-вторых, даже если кроме Гейдриха никого не удастся поймать, то у тебя, или у Серегина могут быть раненые. Это война, а не учения, и даже в состоянии крайней необходимости бросать своих нехорошо. В-третьих, если можно брать — бери, по двум первым причинам лишним не будет.

Ну, а уж если меня заставили взять эти санки, то по дороге к засаде мы по полной загрузили их оружием, боеприпасами и взрывчаткой.

— Тихо, — сказал я и прислушался — колонна приближается. Уже ясно был слышен лязг гусениц головного танка. Радист протянул мне гарнитуру с микрофоном, и я сказал в него, — "Первый звонок".

Где-то далеко в небе эту фразу услышал капитан Покрышкин, и его Су-25, прекратив кружить в зоне ожидания, лег на курс, который должен был привести его к рубежу атаки над дорогой. Подкрыльевые пилоны Су-25 были оснащены блоками 80-мм НАРов. У пилота был только один категорический запрет — он не должен был обстреливать легковые машины. Как мы узнали от высотного разведчика, предполагаемое место нахождения нашей цели — середина колонны. Будет обидно, если Гейдриха разорвет на куски реактивный снаряд прямо на наших глазах.

Головной немецкий танк прошел мимо нашей засады, и я дал следующую команду, — "Второй звонок".