Вспомнилось, как, будучи первый раз в Малайзии, удивлялся буйству местной флоры и загадочности фауны.

Вышли на корму после легкого ужина на природу понаблюдать. Вокруг тишина, темнота, на береговых кранах прожектора светят. В воде, куда бьют лучи света от них, копошится тропическая мелюзга: барахтаются, радуются, пожирают друг друга. На самом ближнем кране заметили движение. Присматривались — присматривались, наконец, поняли, что там сидит в ожидании праздника настоящая дикорастущая обезьяна величиной со среднюю кошку. Кто-то из бывших юннатов принес полбулки и бросил под кран. Мы сначала покритиковали его: приматы хлеб не едят, им для жизни и роста нужно подавать исключительно бананы, ну, или на крайний случай, плоды манго. Но мартышка камнем понеслась вниз, лишь изредка хватаясь руками, или ногами, или еще чем, не прислушиваясь к нашим рассуждениям. Может, она просто не понимала человеческого языка? Тем не менее, она схватила несъедобную по нашему мнению еду для обезьян, и на такой же скорости взлетела на самый верх крана, как раз над нашей фальштрубой. Умяла булочку за обе щеки и снова стала посматривать вниз.

Мы порадовались такому хорошему аппетиту и уже дискуссировали на тему, может, изловить ее, посадить в просторную клетку и подкармливать хлебом и чаем. То есть перевести на рацион карцера: хлеб и вода. Но в это время в машину прокрался неупокоенный, вернее неуспокоенный старший механик. Оглядев со всех сторон плоды нашей работы, он решил, пока никто не видит, запустить дизельгенератор. Так, на всякий случай, любопытства ради, а вдруг не заработает?

Но он заработал, да еще как! Будучи пока не отрегулированным, он выдал такую шапку чернейшего дыма из фальштрубы, что мы даже подумали, что в трубе внезапно случился пожар сотни несуществующих автомобильных покрышек.

Пока мы стояли, задрав головы, дым прошел сквозь ожидающую продолжения банкета мартышку. Она встала на задних лапах во весь свой рост, одну переднюю прижала к груди, другой как будто закрыла глаза и строевым шагом шагнула вниз. На сей раз обезьянка ничем не пыталась цепляться, ударилась о балку лебедки спасательной шлюпки и плюхнулась в море. Мы все подавленно молчали, какая-то морская сволочь уже схватила крохотное тельце и утащила на дно. Кто-то сказал: «Инфаркт микарда, вот такой рубец!» За дедом закрепилось прозвище: «истребитель мартышек».

На другой день после окончания работы собралась группа активных любителей водных процедур из трех человек машинного отделения и, уложив в пакет полотенца, отправились на поиски пляжа, бухточки или чего подобного, где можно было бросить в море разгоряченное тело. И, что самое важное, потом вылезти обратно на берег.

Шли вдоль береговой линии по дороге, где со стороны моря периодически ухал и испражнялся клубами зеленоватого дыма какой-то безлюдный завод — автомат, а с правой стороны подымалась зеленая стена переплетенных лианами кривых то ли кустарников большой высоты, то ли деревьев. Джунгли были настолько плотными, что пробраться сквозь них без мачете не представлялось возможным. Да у нас, в принципе, даже мыслей таких не возникало, чтоб сходить по лесу прогуляться: от него веяло тайной угрозой и обещанием неприятностей. Вдоль дороги на всем их протяжении тянулись какие-то арыки, наполненные буро-зеленой жижей. Предположили, что эти канавы служили для того, чтоб во времена мощных тропических ливней не смывало асфальта.

Шли мы, шли, завод давно кончился, повеяло морской свежестью, но тут случился на дороге шлагбаум с положенным ему солдатом. Последний был вооружен автоматом, поэтому он, наверно, терпеливо ждал нашего визита, чтоб уж если стрелять, то наверняка. А дальше виднелся шикарный пляж с одной стороны и что-то, типа учебного военного полигона, с другой. На полигоне сидела группа беспризорных обезьян, море манило нас к себе призывным накатом волн.

Солдат внимательно выслушал нашу просьбу разрешить искупнуться поблизости, с интересом просмотрел наши паспорта моряков, но запрещающе покрутил головой, руками и даже дулом автомата.