— А разве французы не признают святого покровителя?

Она ответила быстро:

— Католики признают. Жорж не католик.

Тогда я поставил вопрос точнее:

— Может, он и не француз?

Она посмотрела на меня чуть испуганно.

— Откуда ты знаешь?

— Тот Дантес был из Эльзаса. По-французски говорил с немецким акцентом. А этот по-русски говорит с американским.

Она сказала шепотом:

— Жорж из Канады. У него мать американка… Но он француз. Да?

А профессор взялся объяснить красавцу на наглядном примере. Он показал рукой на крепость:

— Этот город основал Петр Великий. Он назвал его Санкт-Петербург. Город святого Петра. Святой Петр — небесный покровитель этого города.

Тут я не выдержал.

— Извините, пожалуйста. Небесным покровителем нашего города является Александр Невский. В конце своей жизни Петр перенес сюда из Владимира Великого мощи святого благоверного князя. Петр сам выбрал князя нашим небесным покровителем.

— Но город ведь он назвал Санкт-Петербург! — напомнила мне Людмила.

— Это ошибка, — ответил я ей. — Петр не успел ее исправить.

— Что исправить? Название нашего города?! — вскрикнула возмущенно Людмила.

Я сказал, чтобы позлить ее еще больше:

— А что? По-настоящему наш город должен называться Александровск. В честь Александра Невского. Свято-Александровск, а не Санкт-Петербург.

— Чушь! — заорала она. — Ты чучело, Ивасик!

Натали внимательно посмотрела на нее, а потом на меня.

— Чушь! — возмущалась Людмила.— Александр Невский на Неве разбил бедных шведов, он бы никогда здесь не прорубил нам окна в Европу! Никогда! Мы бы так и остались дикарями!

— Конечно, — согласился я. — Невский здесь прорубил бы дверь. И Россия, накопив силы, сама бы вошла в Европу через эту дверь! С топорами.

Восточные глаза профессора стали печальными.

— Вы ортодокс, Слава, — пожалел меня профессор.

Константин в объятиях Людмилы засмеялся сыто.

— Он конспиролог! Вот кто он! Кон-спи-ро-лог!

Натали посмотрела на меня прищурившись.

— Слава, что значит «конспиролог»?

Мне пришлось ей объяснить:

— Конспирология — наука о тайнах. В нашей истории столько тайн, столько скрытого… умышленно скрытого, столько умышленной лжи…

Белокурый красавец впервые посмотрел на меня с интересом.

— Кто же от вас ее скрывает?

Мне очень не хотелось вдаваться в такие дебри, и я ему ответил:

— Тот, кто хочет, чтобы русские остались в мире народом бомжей.

— Что такое «бомж»? Да? — не поняла Натали.

— Это человек без дома, без документов, без родины, без святынь…

— Клошар, — поняла Натали.

Все замолчали. А на Неве по случаю летнего дня было людно и шумно, как на Невском проспекте. Мимо нас летели катера, солидно проплывали экскурсионные пароходы, обдавая нас потоками музыки и бодрыми голосами экскурсоводов. Веселые «бомжи» оккупировали реку. Они не думали о смысле своей истории. Они отдыхали от нее. Уж больно трагична и кровава была их история. Как будто нарочно рассказанная так, что о ней поскорее хочется забыть, как о детских ночных кошмарах…

— Ты не прав, конспиролог! — сказала вдруг Людмила. — Сердце нашего города здесь! В этой крепости! Здесь наше окно в Европу! Леон прав! А не ты.

Она поцеловала профессора в щеку. Константин насторожился, профессор удивленно на нее посмотрел, а я почему-то завелся:

— Разве тюрьма может быть сердцем города?

Людмила недовольно замахала на меня.