— Это потом! Потом крепость стала тюрьмой!

— При Петре она ей и стала! А первым узником ее был сын Петра — Алексей. Здесь и задушили его подушками! Эта крепость — дьявольское место! Место сыноубийства. Разве оно может быть сердцем?

— Круто! — захохотал вдруг Константин.— Слушай, Ивасик, совместим приятное с полезным. Месье Леон хотел экскурсию. Поехали, расскажи нам о городе. А мы послушаем. Не отказывайся, Ивас-сик. Сегодня мой день! Не имеешь права мне отказать! Поехали, Балагур!

Но профессор тут же вмешался, схватил Котяру за руку.

— Подождите! Я действительно хотел экскурсию. Литературную. Я хотел показать своим молодым друзьям душу города.— Он с недоверием посмотрел на меня. — Но Слава, по-моему… Это не его тема…

Натали смотрела на меня во все глаза. Она ждала, что я ему отвечу. Я допил шампанское и сказал:

— Почему не моя? Мы — русские, когда выпьем — только о душе и говорим.

— Поехали! — обрадовался Константин.

— Капитан,— обратился профессор к Котяре.— Отвезите нас к Медному всаднику. Я очень люблю этот великий монумент, созданный гением нашего соотечественника.

«По-по-по-по», — взорвалась выхлопная труба. И мы понеслись по кроваво-красной, закатной Неве.

Профессор решил вернуться к месту своего триумфа, где он так красиво поведал своим ученикам о судьбе России. Я не возражал. Я решил не касаться глобальных вопросов. Какое им дело до судьбы несчастных «бомжей»?

Разливая шампанское, Константин сказал профессору:

— Вы, наверное, клад нашли, месье Леон?

— Какой клад? — насторожился тот.

— Мне вы преподнесли яйцо от Фаберже, а горничной по этажу — брошку его же работы!

— Откуда вы знаете? — смутился профессор.

— Я заезжал за вами в гостиницу. Она мне сама похвасталась…

Натали засмеялась.

— Красивая вещь, да? Это я купила. И яйцо, и брошку. Да?

— Где ты их купила? — удивился Константин.

— В Гостином Дворе. У какого-то лохматого парня. У него целая сумка таких вещиц. Да?

— Когда ты их купила? — заволновался Константин.

— О-о, вчера, — припомнила Натали. — Вчера перед обедом. Профессор попросил у меня брошку для подарка той мадам. Я ему уступила. Брошка стоит всего десять долларов, — Натали засмеялась. — И ваше яичко столько же. Этот лохматый парень все продает за десять долларов… Это, конечно, дешевая подделка. Но очень красиво смотрится, да? Вы обиделись, Константин?

Если Константин и обиделся, то только на себя. Его версия разлетелась в пух и прах. Но он не сдавался, сурово посмотрел на меня, и я перестал улыбаться. Зато во весь рот улыбался белокурый красавец. Он не отрывал глаз от Людмилы.

— Хватит про деньги! Хватит! — сказала Людмила. — Поговорим о литературе! Ивасик, вперед! И без глупостей! Понял меня?

Катер плясал на волне как раз напротив Медного всадника. Я встал у рубки рядом с Котярой. Профессор допил шампанское и решил мне помочь.

— Слава, прошлый раз вы сказали, что Москва — материнская душа России. Правда? — Он повернулся лицом к памятнику.— Тогда получается, что Петербург — это душа вашего отца? Разве не так, Слава?

— Так,— согласился я.— Нашего сумасшедшего отца…

Профессор посмотрел на Людмилу и пожал плечами. Все уставились на меня, как на пьяного.

— Почему он сумасшедший? — спросила Людмила сурово.

Натали смотрела на меня с жалостью… И цирк начался.

— Смотрите сами! — Я показал на памятник. — Перед вами великий император.