— Думаю, я малость переутомилась, — шепчет девушка после короткого молчания и встряхивает головой. По крайней мере, теперь она знает. — Уже крыша едет.

— Неужели? — Кейбел тихонько хихикает.

— Это называется, отдохнули недельку.

Кейбел фыркает.

— Да уж. Кажется, вечность прошла с тех пор, как мы нежились на солнышке.

Джейни молчит, думая о своей матери, об отце, да мало ли о чем. О Кейбеле и о собственных, как он выразился, «дурацких заморочках». А еще она вдруг задумывается о том, кто будет оплачивать больничный счет. Хочется, конечно, верить, что у этого Генри есть деньги, но уж больно он похож на бездомного.

— Нет страховки! — вслух восклицает она и бьет головой в грудь Кейбела. — Ну и ну!

— Это не твоя забота.

Джейни глубоко вздыхает.

— Тогда почему я чувствую ответственность за все это?

Кейбел молчит.

Джейни смотрит на него.

— Что скажешь?

— Ждешь от меня анализа?

Она смеется.

— Вот именно.

— Ладно. Мне, конечно, придется пожалеть о своих словах, но делать нечего. Ты слишком привыкла считать себя ответственной за свою мать. И когда появляется этот беспомощный малый, которого объявляют твоим отцом, ты инстинктивно начинаешь считать себя в ответе и за него тоже, тем паче что он, похоже, еще больший обалдуй, чем твоя мамаша. Хотя, Бог свидетель, мы и не думали, что такое возможно.

Джейни вздыхает.

— Да я просто пытаюсь со всем этим разобраться, понимаешь? Решаю одну проблему задругой, всякий раз надеясь, что уж эта-то куча дерьма последняя. Но стоит ее разгрести, заглянуть вперед, а там еще одна на подходе. Только и остается уповать, что хоть когда-нибудь все это закончится и я буду свободна.

Джейни смотрит на Генри и подходит к кровати.

— Только на самом деле никогда это не кончится, — говорит она и долго смотрит на отца.

Думает.

Размышляет.

А не пора ли все изменить?

Не пришло ли время отвечать только за одного человека?

* * *

— Пошли, — после долгого молчания говорит она Кейбелу. — Вряд ли мы можем ему помочь. Пойдем, будем ждать, когда маме позвонят и скажут, что он... что все кончено.

— Как скажешь, милая.

Вслед за Джейни Кейбел выходит из палаты. Кивает Мигелю, и тот отвечает сочувственной улыбкой.

— Что теперь? — спрашивает Кейбел, взяв Джейни за руку, по пути к машине. — Заедем куда-нибудь, перекусим?

— Нет, думаю, будет лучше, если ты отвезешь меня домой. Мне нужно подумать. Да и проверить, как там мама.

— А... понятно, — говорит Кейбел без видимого огорчения. — Тогда вечером?

— Да, — рассеянно отвечает Джейни. — Это будет то, что надо.

* * *

13.15

Джейни бросается на кровать. Зарывается лицом в подушку.

Вентилятор включен на полную мощность, окно закрыто, занавески задернуты, чтобы не впускать уличный зной. В доме, правда, все равно жарко, но Джейни не до того: прошлой ночью выспаться ей не удалось и она наверстывает упущенное днем. Сновидения у нее хаотичные, отрывочные — то она видит волосатого бродягу, то матушку, разгуливающую нагишом во дворе, то мистера Дурбина, угрожающего ее прикончить, то компанию с Холма, выстроившуюся по обе стороны улицы, все они указывают на нее пальцами и выкрикивают: «Тайный агент».

Потом она видит умирающую мисс Стьюбин, и хотя та уже давно умерла, это все равно ужасно. Во сне Джейни плачет, а когда просыпается, ее глаза влажны от слез.

Впрочем, все остальное тоже. Она вспотела так, что намокли простыни. И все тело ломит, будто ее основательно отколошматили.