– Почему бы ему не сказать? – Энн оперлась подбородком о свои изящные пальчики и уставилась на меня.

– Он без ума от своей жены, ему даже наплевать, у кого на коленях она сидит.

– Надеюсь, ей понравилось сидеть на ваших? – едко спросила Энн Риордан.

– Она играла со мной, немного побаиваясь меня, потому и не хотела убивать, так как убийство следователя – плохое дело. Но, вероятно, она попыталась бы это сделать в конце концов, как попыталась бы убить и Джесси Флориан, если бы Мэллой не избавил ее от этого.

– Готова поспорить, что это приятно, когда вами играют красивые блондинки. Даже если чуточку опасно. Я промолчал.

– Полагаю, они ничего не сделают ей за убийство Мэллоя. У него был пистолет, – рассуждала Энн.

– С ее‑то связями.

– Вы думаете, она хотела убить Мэллоя?

– Она боялась его, выдав его восемь лет назад. По‑моему, он знал это. Но он бы не стал ей мстить, потому что любил ее. Да, я думаю, она убила бы любого, кто ей мешал. Ей было за что бороться. Но я не могу к этому безразлично относиться. Она пыталась в меня выстрелить в моей квартире, но кончились патроны. Ей следовало бы убить меня в каньоне, когда она убила Мэрриота.

– Мэллой любил ее, – тихо сказала. Энн. – Для него не имело значения, что она ему не писала и ни разу не навестила в тюрьме. Для него не имело значения, что она продала его полиции. Первое, что он сделал, выйдя из тюрьмы. – он начал искать ее. Она выпустила в него пять пуль в качестве приветствия. Он сам убил двоих, но он любил ее. Что за мир!

Я допил свой напиток и изобразил желание на лице. Энн проигнорировала это и сказала:

– Грэйл женился на ней, не зная ее прошлого и не заботясь об этом. Он продал свою радиостанцию, чтобы порвать со всеми, кто когда‑то знал ее, и дал ей все, на что способны деньги. А она что дала ему?

– Трудно сказать, – я встряхнул кубики льда на дне стакана, – Полагаю, что она позволяла ему гордиться тем, что он, пожилой человек, имеет такую молодую и красивую жену. Он любил ее. Какого черта мы говорим об этом?

Это происходит вокруг нас постоянно: муж без ума от жены. Давайте лучше прокатимся на лодке по океану!

– Вы не рассказали мне о Брюнетте, о визитках, которые были в сигаретах, об Амторе, о докторе Зондерборге, о том ключе, который открыл для вас эту великую тайну.

– Одну из своих визиток я дал миссис Флориан. Она поставила на нее мокрый стакан. Такую же карточку с отметкой от стакана нашли у Мэрриота. Такого неряшества холеный педант Мэрриот себе не позволил бы. Вот вам какой‑никакой, а ключ. Если уж вы что‑то заподозрили, то другие связи найти проще. Например, что Мэрриот был обладателем акта доверительной собственности на дом миссис Флориан, тем самым он держал ее в своих руках. Амтор оказался обычным подлецом. Его взяли в нью‑йоркском отеле, и говорят, что он международный мошенник. Отпечатки его пальцев есть в лондонском Скотланд‑Ярде и в Париже. Как все это выяснилось за два дня, ума не приложу. Эти парни работают быстро, когда им надо. Рандэлл довольно долго расставлял капканы и боялся, чтобы я ему не помешал. Но Амтор не имеет ничего общего ни с убийством, ни с Зондерборгом. Кстати, Зондерборга еще не нашли. А такому дельцу, как Брюнетт, вообще ничего нельзя сделать. Предположим, что он предстанет перед судом. И что? Он откажется давать показания, основываясь на конституционном праве.