– Доходили до меня слухи, – тем временем говорил Шевчук, – доходили. Ты, вроде, неплохо устроился – там, наверху.

– Терпимо, – ответил я, – ничего особенного.

– Научник?

– Да.

– А я, вот видишь, – Шевчук покрутил головой, – на станции очистки. И еще в поликлинике местной... подрабатываю.

– Угощайся, – Бучко явно был тут за хозяина. – Тут все базарное. Вина налить?

– Валяй.

Черт бы побрал Кима с его котом. Я чувствовал себя полным идиотом. Но, на всякий случай, сказал:

– У тебя ж изо всех нас самая светлая голова была...

– Индекс толерантности, – угрюмо ответил Шевчук, – их штуки... так оно и пошло. Ты-то всегда был соглашателем...

– Брось. – Под его мрачным взглядом я чувствовал себя неловко. А поэт-мясоруб покосился в мою сторону и презрительно хмыкнул. – У тебя выходит, что девяносто процентов человеческой популяции – коллаборационисты. Если тебе уж так не нравятся мажоры...

– Я ничего не имею против мажоров. – Шевчук ткнул пальцем в сторону Себастиана. – Вот он – мажор. Мне другое не нравится. Кто дал им право...

Пошло-поехало...

Я давно уже не имел дела с людьми с низким ИТ, отвык как-то. Если верить пропаганде – кто ж ей, правда, верит? – у них с головой не все в порядке. Асоциальные типы, ригидная психика, сверхценные идеи, то-се... Сначала их даже пытались лечить, но американцы шум подняли, кое-что просочилось в прессу, пришлось прекратить эту практику. Говорят, кое-кто из мажорской верхушки тоже был против... Я и сам, помню, возмущался. Но из-за чего тогда Шевчука опустили... какая-то темная была история.

Я отпил вина – кисловатое... явно домашнего изготовления.

– Какое там право, Адась? Исторически так сложилось...

– Сложилось... Подавили они нас, с самого начала подавили. Теперь несут эту бодягу, что, мол, человечество к технике неспособно, обезьяны, недавно с деревьев слезли... Да не прижми они нас тогда, мы бы...

Я подумал про Кима и Наше Общее Дело. А вслух сказал:

– Сослагательное наклонение – штука коварная, Адам... Что было бы, если...

– Америка... – Шевчук подлил в стакан. – Вон, вместо процентовки у них квота согласно численности... не лицензированные исследования... и сразу – какой технологический скачок... а мы плетемся в хвосте... да еще немного, они нас так обгонят... Нет у людей традиций научного поиска? Чушь! Консерватизм это, а не традиции.

В чем-то он, Адам, прав... Древний вид, очень древний... Да еще обоеполый... то есть, и с биологической точки зрения консервативный... надо же, такой каприз эволюции...

– Может быть, вскоре... – вдруг со значением произнес Себастиан.

– Что – вскоре?

– У нас тоже есть прогрессивные политики...

– Аскольд, – проговорил Шевчук с отвращением.

– Хотя бы... Слышали его выступление?

– Да чушь все это... – Шевчук покачал головой. – Он просто под себя подгрести все хочет, твой Аскольд...

– Нет! – так и взвился Себастиан. – Он полагает... слишком много злоупотреблений на местах... Людям надо дать свободу. Самоуправление.

– Ну-ну, – неопределенно проговорил Шевчук.

Бучко сказал:

– А что, нам бы развернуться... Вон, американцы молодцы какие! У них авангардисты в Национальном музее висят.