– Тебе-то что до него? Дружок, что ли?

– Мы тут с ним одно дело задумали... Считает он здорово...

У Шевчука появился какой-то проблеск интереса в глазах.

– Надо же... всегда ты был таким... добропорядочным.

– Я и сейчас добропорядочный. Такую штуку, как мы с ним, в Америке группа Шапиро вполне легально разрабатывает, я слышал...

– Что нам та Америка, – неопределенно проговорил Шевчук. – А чего этот твой электрик на черный рынок не пошел? Вон, в доках толкачей полно...

– Боится он, Адась. Мало что – отраву какую подсунут, так его самого заметут. А он же и так... на птичьих правах...

Шевчук помялся.

– Есть у меня пара граммов... на случай держал... но...

– Да я, сколько попросишь...

Он заломил такую цену, что у меня глаза на лоб полезли, но я молча отсчитал купюры.

– Кот... – бормотал Шевчук, пряча деньги в карман, – одурели, суки... у нас тут детям не хватает, я в районке за каждую ампулу... Погоди здесь...

Он развернулся и пошел по лестнице вниз. То ли и впрямь прятал свои запасы где-то поблизости – подставит он этого Бучко когда-нибудь, ох, подставит! – то ли просто не хотел, чтобы я видел, что он таскает антибиотик с собой. Я стоял, прислонившись к стенке, из комнаты доносились возбужденные голоса. Самоуправление... равные права!.. Текущая политика... До утра ведь не успокоятся...

Шевчук вернулся, не глядя сунул мне в руку крохотный пакетик.

– Держи.

Я молча спрятал пакет во внутренний карман пиджака. Лучше убраться отсюда, пока все тихо. Когда вернулся в комнату, Бучко разливал самогон по стаканам.

– Присоединяйся, – широким жестом пригласил он.

– Нет, ребята, я, пожалуй, пойду.

– Ты чего? – удивился Бучко. – Мы ж только начали.

Покосился на Себастиана – тот, похоже, уходить не собирался, – лестно ему...

– Да ты не беспокойся, малый свой, он не заложит, – неправильно истолковал мой взгляд Бучко, – подумаешь, указ они ввели... да кто его выполнять будет, этот указ? Как гнали, так и будем гнать.

– Мне-то что?

– Ну так выпей...

– Тебе налить, Себастиан? – спросил Шевчук.

– Брось, – вмешался я, – ты что, отравить его хочешь? Ему ведь мало надо – сам знаешь, какой у них обмен... Хватит, Себастиан. Пошли отсюда.

– А ты что – его опекаешь? – неприятно прищурился Шевчук.

Я пожал плечами.

– Нет, правда, Лесь, – уперся этот придурок, – я и сам могу...

– Приятно было познакомиться, ребята, – сказал я, – я пошел... Вызывай такси, Себастиан.

– Я, может, тут еще побуду, – запротестовал тот. Им овладело чувство товарищества – точь-в-точь мальчик, впервые попавший в мужскую компанию.

– Ты мне обещал.

– Верно, Лесь, или как тебя, – неожиданно поддержал Бучко, – если уж уходишь, так и малого забери. Куда я его потом? Мне неприятности не нужны.

Себастиан неохотно стал накручивать диск телефона.

– Сейчас приедут, – сказал он.

Мы стали спускаться по лестнице. Бучко, кряхтя, брел за нами.

– Чья галерея? – бормотал он на ходу. – Моя галерея. У кого неприятности будут – у меня...

– До встречи, Лесь, – сказал за спиной Шевчук.

А Себастиан обернулся и торжественно проговорил:

– До встречи, товарищи!

Лучше бы они не боролись за него, за это равноправие... уж больно фальшиво у них получается... Порой понимаю Шевчука.

– Брось, малый.