— Ты не забыл обо мне, — тихо самой себе прошептала я. Непреложный факт, от которого мне никуда не деться. — Не забыл, Коул.

Не знаю, чувствовала ли я радость. Но что-то определенно чувствовала. Ведь только Коул пробуждал во мне жизнь — настоящую, хоть и наполненную страданиями и болезненными эмоциями.

Коул

Тишина, повисшая в небольшой комнате, нарушается лишь тихим постукиванием двух железных наручников, надетых на запястья моего отца. Я вглядываюсь в его гладко выбритое лицо и посветлевшие глаза, наполненные невыносимой тоской. Я не навещал его долгое время, и за этот период он стал выглядеть гораздо лучше. Если бы не белая просторная рубашка, наручники и полки, заваленные разными таблетками, отец вполне мог бы сойти за нормального человека.

— Ханна, — с горечью прошептал он, подняв на меня серебристые глаза, в которых я узнал себя. — Мне нужна моя Ханна. Мне нужен ты, Коул. Я хочу…

— Не смей! — Опускаю веки, слегка сжимая кулаки под столом, который разделяет нас. — Не смей говорить о ней.

— Я… — Глаза Уилла заблестели, и его руки, закованные в наручники, медленно поползли по направлению ко мне. — Вы — все, что мне когда-либо было нужно. Ты не можешь винить меня за то, что я такой.

— Я не виню тебя за это.

— Но ты боишься меня. И Ханна боялась. — Сейчас он полностью отдает себе отчет в своих действиях. Он в сознании. Сейчас Уилл Стоунэм был просто моим отцом. Влюбленным мужем. Или все же нет?..

— Я не боюсь тебя, — усмехнулся, широко распахнув глаза.

— Где она? Где моя Ханна? Где она сейчас? — лихорадочным голосом произнес отец, сжимая свои пальцы.

— В безопасности. Там, где нет тебя. — Наверное, не стоило этого говорить. Но молчать я был не в силах.

— Я изменюсь, я вылечусь, Коул. Только дай мне этот шанс. Я хочу вернутся домой… Я хочу, чтоб все было как прежде… Я, Ханна…

Я напрягся, замечая изменения в его глазах: зрачки расширились, взгляд торопливо забегал по комнате. Вены на шее вздулись так, будто внутри его тела пробуждалось вселенское зло.

— И наш маленький сын… Дрейк… Помнишь? Как поживает Дрейк? Ты кормишь его, да? Отпусти меня. Забери домой, сын, забери…

Воспоминание о том, как отец хватает пса за шкирку и два счета перерезает Дрейку горло невозможно стереть из памяти.

Он даже не скулил — не успел, — лишь жалобно взвыл, перед тем как сделать последний вдох.

Я до сих пор помню реку крови и слезы, застилающие мой мир.

— Не будет. Ничего не вернуть. — Я стараюсь стереть эту вспышку из прошлого, но не могу. — Тебе нельзя покидать это место.

Отец взревел, и его руки в наручниках безудержно заметались по столу.

— Все будет иначе! Иначе! Я исправлюсь! Я вылечусь! ЗАБЕРИ МЕНЯ ОТСЮДА! — Тут он накинул цепь от наручников на мою шею и резко притянул к себе.

— ТЫ УБИЛ ДРЕЙКА! Ты сделал так, чтобы мама ушла! — Меня самого затрясло, цепь передавила шею. — Я не хочу быть таким, как ты! Я не такой!

Уилл расхохотался, обнажая свои зубы в зловещем оскале. От спокойного отца, каким он был еще пять минут назад, вновь не осталось и следа.

— Но ты такой, Коул! Такой… Ты уже чувствуешь это, да? Чувствуешь, как тебе нравятся некоторые вещи? Чувствуешь, Я ЗНАЮ ЭТО!

— НЕТ! — Я резко нажал на красную кнопку, хотя был уверен, что наши крики и так слышны по всей больнице.

— Я знаю Коул, знаю. Я вижу это в твоих глазах! Ты всегда был странным мальчиком, вспомни!

— ХВАТИТ! — Руками хватаю цепь на своей шее, чтобы ослабить давление.