В годы первой мировой войны тайная проституция в Петрограде получила особое развитие. Члены Врачебно полицейского комитета вынуждены были констатировать, что число тайных проституток учету не поддается, но, вероятно, достигает огромной цифры. Они промышляли в чайных, кухмистерских, трактирах. «Приют для непотребства такие женщины, – отмечалось в документах комитета, – находят во многих гостиницах, большинство которых, кажется, , и существует сдачей своих номеров для свиданий, банях, номера которых открыты даже в воскресные и праздничные дни, и в квартирах, где проживают зарегистрированные комитетом проститутки. Содержательницы таковых квартир часто отдают комнаты для непотребства приходящим тайным проституткам» . Действительно, «бланковые» нередко склоняли к торговле телом женщин, не состоящих на учете, соблазняя их легким заработком. Об этом рассказывали сами молодые девушки, вовлеченные в тайный разврат и сожалеющие о своем падении. В качестве подтверждения можно сослаться на письмо, присланное на Первый съезд по борьбе с торгом женщинами: «Наши развратители и губители – это прежде всего состарившиеся и потерявшие цену проститутки. Это они, не имея средств для прокормления, входят в контакт с невинными девушками…»  Толкали женщин на путь тайного разврата и родственники, заинтересованные в заработке. Это часто оборачивалось трагедиями. В марте 1913 г. в Петербургском суде рассматривалось дело молодой красивой крестьянки, приехавшей в город для работы в модной мастерской. Заработок там составлял всего 18 руб. в месяц. Отцу девушки этого показалось мало. Он не только заставил ее торговать собой, но и склонил к воровству. У первого же клиента она украла 500 руб., за что и была приговорена к 5 годам каторги . И такие примеры не единичны.

Тайная проституция еще больше, чем «бланковая», была связана с преступным миром: сутенерами, притоносодержательницами, ворами. Женщины, активно промышлявшие торговлей телом, но не состоящие на учете Врачебно полицейского комитета, оказывались наиболее подверженными венерическим заболеваниям. И даже поставленные на учет после длительного срока занятий тайной проституцией, эти женщины по прежнему старались всячески уклониться от систематических обследований. Именно они являлись основными разносчицами сифилиса в столице, и число заболевших все возрастало. Если в 1910 г. среди проституток сифилитические составляли 52,7%, то в 1914 г. этот показатель возрос до 76,1% .

Но не только эту опасность несли тайные проститутки, калечили общество и в нравственном смысле. Извлекая все возможное из своих внешних данных с юного возраста, многие из них в дальнейшем старались все же выйти замуж. Однако отказаться от весьма свободного стиля жизни им было чрезвычайно трудно. В жизни это нередко оборачивалось настоящими трагедиями. Примером того может служить дело Ольги Палем, в судебном разбирательстве которого принимали участие такие видные Петербурга юристы, как Н. П. Карабчевский, Н. С. Таганцев, А. Ф. Кони. О. обвинялась в преднамеренном убийстве в мае 1894 г. в номере «Европа» своего сожителя А. Довнатора. Процесс интересен не только с правовой, но и с нравственно этической точки зрения, так как в ходе несколько раз всплывал вопрос о том, была ли обвиняемой публичной женщиной или нет. Сторонники первой версии не ограничились свидетельствами «доступности» О. Палем, приведя подтверждение продажности подсудимой тот факт из ее жизни, что бывшая продавщица табачного магазина до встречи с убитым два года находилась на содержании у пожилого женатого человека.