Спустя три года положение, как свидетельствует доклад одного, из ленинградских санитарных врачей, оставалось почти таким же: «Условия жизни в этих домах были поистине кошмарные – в полном смысле очаги заразы. Деревянные нары, тут же хлеб, котелки с пищей и в грязи дети. Под нарами сваленное место. Воздух сперт, сгущен, вонь и сырость от висевшего тут же белья. Стены, полы, потолки темные, грязные, ободранные, полутьма. Дети чесоточные, трахоматозные, с высокой температурой, с коклюшем – тут же и здоровые. Подростки девочки от 14 лет – проститутки, больные сифилисом и рядом в тесном общении дети моложе и 10 лет. Дети и подростки мальчики, одиночки, часто от 12 лет жили среди взрослого элемента всех домов в атмосфере пьянства, воровства и преступлений. Кроме спален с грязными нарами, в домах ничего не было, даже комнаты для еды. Никакая работа не велась с обитателями. Почти полное отсутствие медицинской помощи» .

По данным 1929 г., полученным в результате обследования ленинградского трудового профилактория, четыре пятых его пациенток обитали в ночлежках. В 30 е гг. ситуация усугубилась. Насильственная коллективизация, репрессии, голод в деревнях всколыхнули волны беженцев в крупные города. Так, в июле 1932 г. Ленгорсобес отмечал, что последние 2–3 месяца наблюдался систематический приток в город взрослых с детьми из других местностей. Не найдя жилплощади и, следовательно, не имея возможности устроиться на работу, они обитали на улицах, занимались нищенством и проституцией. Характерный случай привел на Ленинградской конференции по борьбе с общественными аномалиями в январе 1933 г. один из выступавших: «Я не дальше 2 недель тому назад встретил на вокзале свою землячку, спрашиваю ее: «Куда идешь?» Она отвечает: «До дому». «Заробила?» – спрашиваю. Тогда она со слезами на глазах ответила: «Тилом заробила». Она считала, что лучше телом заработать, чем милостню просить» . Вероятно, эту женщину погнал из родных мест страшный голод 1933 г. на Украине. И в начале 1936 г., как свидетельствует стенограмма собрания комсомольцев – членов Ленсовета, проблема беженцев оставалась актуальной: «По улицам Ленинграда в лаптях, онучах, кафтанах ходят приезжие из Рязанской области. Им покупали билеты, выпроваживали из Ленинграда в сопровождении охраны, а через некоторое время они опять возвращались…»

Многие приезжие, не имея жилья, пользовались ночлежками, которые числились у ленинградской милиции как приюты проституток и преступников. Ленсовет решил ликвидировать эти «рассадники разврата» методами, характерными для эпохи сталинского социализма. Об этом, в частности, свидетельствует письмо начальника ленинградской милиции председателю Ленсовета И. Ф. Кадацкому, датированное 25 февраля 1935 г.: «Милицией с 1 декабря 1934 г. изъято из упомянутых домов (ночлежки на Расстанной и Курской. – Н.Л., М.Ш.) 2013 чел. Исходя из необходимости очистки образцового социалистического города Ленина от «очагов», где ютится преступно беспаспортный и деклассированный элемент, – прошу президиум Ленсовета вынести постановление о преобразовании «бывших ночлежек» в «дома колхозников». Одновременно ввести обязательным условием для ночлега приезжающего предъявление или паспорта, или соответствующего документов удостоверяющего право проживания в Ленинграде» .