Пока пряталась в гримёрке, боясь вылезти за её пределы, попала в руки журналисту с целым комплектом сопровождения. Пока позировала перед камерой и фотографом, он выпытывал у меня, как я докатилась до жизни такой. Я ему честно созналась, что катилась, катилась и докатилась. Потом какая-то добрая душа вывел меня через служебный выход, усадил в машину и отвёз в общежитие. Ох, ну вот я разнервничалась, сладкого надо поесть, у кого ещё конфеты остались? Хотя, чего я голову ломаю, сейчас поймаю, кого и отправлю в магазин, деньги-то есть.

***

Наконец объявили результаты. По единогласному решению жюри, я была объявлена победителем в конкурсе индивидуального исполнения песен, награждена почётной грамотой и нагрудным знаком. После чего, я снова попала в руки журналиста, который начал пытать меня о моих планах на будущее. Я ему честно сказала, что поступаю в Щуку, что собираюсь ближайшие годы посвятить музыке и песням. Что планирую издать сборник своих песен и возможно, попробую свои силы в литературной деятельности. А что? Зря, что ли базу учила, там столько всего напихано, чего добру пропадать. Потом, неизвестный доброжелатель, так же спасал меня от толп поклонников, вывозя задворками в общежития. А вот завтра надо съезжать уже. Куда пойти, куда податься? Кого найти, кому отдаться? Нет, я шучу. Просто в рифму получилось.

Придя в комнату, я неожиданно увидела гостей. Незнакомых мне мужчину и женщину, представительного вида. Поздоровалась, потом они представились — Вера Семёновна и Виктор Владимирович. Оказалось, женщина была представителем Министерства культуры РСФСР, а мужчина был представителем МГАФ — Московской государственной академической филармонии. Поздравив меня с победой, расспросили о планах на будущее, о репертуаре и сделали неожиданное предложение.

Суть предложения заключалась в следующем, дать несколько концертов в Москве, затем проехать с короткими гастролями по стране. Как раз, к экзаменам в Щуку. На счёт экзаменов, сказали не беспокоиться, что это вопрос практически решён, главное согласиться с их предложением. Ха, шантаж? Ну и ладно, я не против. Всё равно делать нефиг до экзаменов. И споём и если надо — станцуем, и по стране прокатимся. Но зубки надо показать…

— Значит, гастроли предлагаете, — задумчиво и неторопливо ответила я, — Честно признаюсь, на Щуке свет клином не сошёлся. Даже если, подчеркну — если, каким-то чудом я туда и не поступлю, есть множество других учебных заведений. Это, во-первых. Во-вторых… Кстати, в каком составе планируются гастроли?

— Вы, ещё несколько артистов и певцов нашей филармонии, — ответил мужчина, — Ну и оркестр.

— Во-вторых, сразу говорю, меня не особо устроит ночлежка в третьеразрядных гостиницах и питание по низшему разряду.

— Милочка… — фыркнув, перебила меня женщина.

— Я вам не милочка, у меня есть имя, — резко пресекла я её возмущение, — Это вы пришли ко-мне, а не я к вам. Это я вам потребовалась, а не вы мне. Если вы не готовы — хотя бы меня выслушать, то смысла в дальнейшем разговоре я не вижу.

— Ладно, — притормозила женщина, — Чего ты хочешь?

— Как я уже сказала, меня не устроит полуживотное существование. Значит, средств выделите больше, чем запланировано, если вы мне скажете, что это невозможно, я вам рассмеюсь прямо в лицо. И наконец, в-третьих. Что я буду с этого иметь?

Вот тут они изумились уже оба. Переглянулись, посмотрели на меня и снова переглянулись — в полном недоумении.

— Что значит — что ты будешь иметь? Поясни?

— Что тут пояснять? — вопросительно изогнула я брови, — Как слышите, так и понимайте.