– О, – сказала Лорен, – как это было бы чудесно. Жаль, что мне самой не пришла в голову эта идея.

Герцогиня вздохнула.

– Вулфрик обрадуется, когда я вернусь домой и скажу, что они уже уехали.

– Это было замечательное предложение, Кристина, – сказала графиня.

– Что ж, – вздохнула герцогиня, переводя взгляд с одной на другую, – значит, в Линдсей-Холле не будет никаких свадебных приемов в ближайшие несколько дней. Но я не собираюсь отказываться от своей идеи. Сколько людей смогли бы приехать по первому требованию, в конце концов? Пожалуй, это был не самый лучший из планов.

– У тебя есть другой? – спросила Лорен.

Герцогиня хмыкнула.

– У меня всегда есть другой. Ну что, поработаем над ним вместе?

Мистер Джуэлл вместе со своей женой жил в скромном консервативном особнячке неподалеку от деревни Уайкел в Глостершире, в очень живописном месте.

Когда карета миновала деревню, свернула в ворота и проехала по мощеному двору к парадной двери, Сиднему вдруг пришло в голову, что они, должно быть, всего в двадцати или тридцати пяти милях от Бата.

Энн столько лет находилась так близко от своей семьи.

Она выглядела очень аккуратно в красновато-коричневой ротонде и шляпке с рыжевато-коричневыми лентами ей под стать. А еще она казалась очень бледной. Ее рука в перчатке лежала в его руке – сегодня Сид сидел рядом с ней, а Дэвид ехал спиной к вознице. В эту секунду он прижал нос к стеклу, едва не лопаясь от возбуждения.

Сиднем улыбнулся Энн и поднес ее ладонь к губам. Она улыбнулась в ответ, но было видно, что губы ее тоже побледнели.

– Я рада, что предупредила о своем приезде, – сказала она.

– По крайней мере, ворота были открыты.

Он не мог себе представить, что почувствует Энн – и что почувствует Дэвид – если их откажутся принять. Но все равно был уверен, что они поступили правильно. Самое страшное Энн пришлось пережить четыре дня назад на острове в Элвесли, и с тех пор в ее жизнь, словно снова вернулось солнце. Каждую ночь они занимались любовью, и Сиду было ясно, что эти ночи доставляли Энн столько же удовольствия, сколько и ему.

Но сегодня, конечно же, солнце не светило – ни вне экипажа, ни внутри него.

– Это здесь живут мои бабушка и дедушка? – в очередной раз спросил Дэвид.

– Именно, – сказала Энн, когда кучер открыл дверцу и поставил приступку. – Здесь я выросла.

Голос ее был тихим и нежным. Лицо – серым, как пергамент.

Дверь дома отворилась, прежде чем они успели постучать, и служанка, скорее всего экономка, вышла на улицу и сделала книксен перед Сиднемом, который уже шагал через дворик, повернувшись к ней своей неизуродованной стороной.

– Добрый день, сэр, – сказала она. – Сударыня.

Она посмотрела на Энн, которая шла, держа Сида за руку.

Но как раз когда Сиднем открыл было рот, чтобы ответить, служанка отошла в сторону, и в дверях появились леди и джентльмен средних лет. За ними вышли две пары помоложе, позади которых собралась кучка ребятишек, которые с любопытством выглядывали наружу.

«Ох, – подумал Сиднем, – они собрались всем стадом, чтобы поприветствовать заблудшую овечку, так? Наверное, они думали, что чем их больше, тем безопаснее?»

Пальцы Энн в его руке напряглись.

– Энн, – сказала леди постарше, встав перед джентльменом, который, как предположил Сиднем, был мистером Джуэллом. Она была полной и приятной, аккуратно одетой и с кружевным чепцом на седой голове. – Ох, Энн, это и в самом деле ты!

Она сделала еще пару шагов вперед, протянув вперед руки.