– Но она все-таки пишет, – заметил он.

– Да.

– Я скажу тебе, что бы я сделал, – сказал Сид, снова целуя ее волосы, – если бы Альберт Мор был все еще жив. Я нашел бы его и отрывал бы ему конечность за конечностью, даже, несмотря на то, что у меня всего одна рука.

Она сдавленно хихикнула.

– Вот как? – спросила она. – В самом деле? Мне почти жаль его. Почти.

Несколько секунд они лежали молча.

– О чем я никогда не могу думать спокойно, – призналась Энн, – так это о том, что Дэвид – его сын. Он даже выглядит как он. Я очень стараюсь этого не замечать. Я даже не знала, что готова признать это вслух, пока слова не вырвались сами. Он так похож на него.

– Но Дэвид – не Альберт, – сказал Сиднем. – Я – не мой отец, Энн, а ты – не твоя мать. Мы совсем другие, даже если наследственность порой сказывается на внешности. Дэвид – это Дэвид. Он не похож даже на тебя.

Она вздохнула.

– Как погиб Альберт Мор? Помимо того факта, что он утонул?

– Ох, – он слышал, как Энн прерывисто вздохнула. – Я уже была беременна и жила в деревне. Однажды вечером леди Частити Мор зашла ко мне и сообщила, что Альберт и Джошуа поплыли рыбачить. Джошуа, по всей видимости, поссорился с ним из-за того, что случилось. Но леди Частити, сестра Альберта, собиралась пойти на пристань, чтобы дождаться их возвращения. Она узнала правду – от Пруденс, надо полагать. Она взяла с собой пистолет. А я пошла за ней.

– Его застрелили? – спросил Сиднем.

– Нет, – ответила она. – Когда лодка вернулась, Джошуа сидел на веслах, а Альберт плыл рядом. По всей видимости, он спрыгнул, когда Джошуа пригрозил ему. Джошуа, так и не заметив нас, развернулся и уплыл прочь, убедившись, что Альберт без труда выберется на берег, но леди Частити подняла пистолет и не позволила Альберту выйти на сушу, пока он не пообещает признаться во всем отцу и навсегда уехать. Он посмеялся над ней и уплыл. Ночью была гроза. Он так и не вернулся. Тело его обнаружили позднее.

– Ох, – вздохнул Сиднем.

Иногда казалось, что справедливость все-таки существует.

Какое-то время они лежали в тишине.

– Я разорву Генри Арнольда на части, если хочешь, – сказал он, наконец. – Что скажешь?

– О, нет. – Энн тихо засмеялась и коснулась его лица – изуродованной стороны – ладонью. – Нет, Сиднем. Я давно перестала его ненавидеть.

– И любить тоже перестала? – мягко спросил он.

Она откинула голову и поглядела на него. Щеки ее залились краской, глаза покраснели: она была очаровательна.

– О, да, – сказала она. – Да, перестала. И теперь я рада, что у него не хватило смелости стать на мою сторону. Если бы он сделал это, то не было бы тебя.

– А это было бы так плохо?

– Да. – Она легко пробежалась пальцами по его щеке. – Да, плохо.

И повернулась на бок, чтобы поцеловать его в губы. Сид почувствовал, как его охватывает возбуждение.

– Это трудно понять, – сказала она, – но если бы всего плохого, что случилось с нами в жизни, не произошло, мы бы никогда не встретились. Мы не были бы сейчас здесь. Но ведь это так?

– Так, – отозвался он.

– Значит, оно того стоило? Пройти через все, через что нам довелось пройти, чтобы быть сейчас вместе?

Он не мог представить свою жизнь без Энн.

– Оно того стоило, – ответил он.

– Да, – сказала она, – да.

Она внимательно посмотрела на Сида.

– Займись со мной любовью.