Фрэнсис прильнула к нему, обхватив руками его мускулистый торс; она вся горела – от волос на макушке до ногтей на пальцах ног, и если бы можно было еще ближе притянуть его к себе, она это сделала бы. Фрэнсис нисколько не сомневалась, что он искусный и опытный любовник, но, как ни странно, это совсем не отпугнуло ее, а только вызвало в ней трепет.

– Лусиус.

Опустив голову, он коснулся губами впадинки у ее ключицы, а его руки сквозь шерсть платья и шаль накрыли ей груди, слегка сдавив их и вызвав в них боль желания.

– Я хочу вас, – подняв голову, сказал он у самых ее губ. Его волосы слегка растрепались, а светло-карие глаза были полны страсти. – Я хочу уложить вас в постель, хочу сорвать с вас эту одежду.

Фрэнсис не так далеко зашла в своем безумии, чтобы такое прямое заявление не оскорбило ее. Наступил момент окончательного решения – она это понимала. Лусиус не станет ее насиловать – это она тоже понимала. Существовали всяческие возможные опасности и моральные аспекты, способные удержать ее от последнего шага, и мистер Маршалл в конечном счете был немногим больше, чем незнакомец. Она почти ничего о нем не знала и, несомненно, будет горько раскаиваться, что поддалась искушению, с которым героически боролась начиная с прошлого вечера.

Но за те несколько секунд, которые прошли, прежде чем она ответила, Фрэнсис поняла, что пожалеет и всегда будет жалеть, если ей не хватит смелости довести это приключение до его логичного конца. Либо она решится и попробует запретный плод, либо всю ночь будет целомудренно метаться и ворочаться в своей одинокой постели и потом вечно сожалеть о том, что сказала «нет».

Кроме того, сказав «нет», она превратится в обманщицу. Она зашла далеко – слишком далеко, – чтобы делать вид, будто их обоих удовлетворил всего лишь поцелуй.

– Да. – Ей показалось, что этот хриплый голос принадлежит не ей, а кому-то другому. – Я тоже этого хочу.

Так было легче: произнести эти слова, иметь собственное желание, собственную свободу выбора – это и ее собственное безумие.

– Будет хорошо, – пообещал он и, снова притянув ее к себе, накрыл губами ее губы. – Фрэнсис, это будет незабываемая ночь.

В этом Фрэнсис ни мгновения не сомневалась.

Уходя в комнату Фрэнсис, они не взяли с собой свечу, но Уолли проявил редкую инициативу и без приказания зажег в камине спальни огонь, который бросал теплые отсветы на стены, на потолок – и на кровать. И только войдя в спальню и закрыв дверь, Лусиус понял, как было холодно в танцевальном зале.

С потемневшими от желания глазами, впившись зубами в нижнюю губу, Фрэнсис повернулась к нему лицом и, вскинув руки, обняла его за шею. Лусиус дотянулся до пучка волос на затылке чопорной школьной учительницы и, нагнув голову, с жадностью поцеловал ее.

Он говорил себе, что это не соблазнение и даже не похоже на соблазнение, что она сама того желает. Но это не было и простым плотским развлечением с добровольным партнером, чтобы скоротать одинокую ночь. Он желал ее, однако если бы его заставили выразить словами то чувство, которое он испытывал к Фрэнсис, Лусиус затруднился бы. Как правило, ему не нравились ни высокие, ни темноволосые женщины, он восхищался миниатюрными блондинками и любил, чтобы у них были мягкие, округлые, женственные формы и кожа цвета английской розы. Фрэнсис Аллард не обладала ни одним из этих качеств.

Но он хотел ее так, как до нее редко хотел какую-нибудь женщину.

Его пальцы умело вытащили шпильки, и волосы, густые, прямые, длиной почти до талии, каскадом рассыпались по плечам Фрэнсис, блестя в свете камина. Обрамляя ее лицо, они делали девушку похожей на мадонну эпохи Возрождения. В этот момент для Лусиуса не существовало женщины прекраснее и желаннее.