Родителей больше нет. А на мои вопросы можно ли очистить доброе имя нашего Дома здесь, на руднике, как правило, отвечали забористым хохотом.

Кажется, отец упоминал, что для получения нового аристократического титула необходимо поступить на службу в армию и совершить военный подвиг. Это такой поступок, на который нужна отвага. А местный миссионер, страдающий от алкогольной зависимости, неоднократно говорил мне, что я заслуживаю медали за слабоумие и отвагу.

Насчёт слабоумия не знаю. Мама всегда говорила, что я весьма смышлёный. А вот отваги мне реально было не занимать. Отец с детства учил, что страх — это болезнь, которая поражает разум в самый неподходящий момент. Поэтому я без тени сомнений выступил с палкой против стаи волков, которые пролезли на территорию рудника через небольшую дыру под забором и напали на наших молочных свиней.

Атаку отразили, а меня даже похвалили, но попросили больше так не делать.

Может потому, что я мешал охране стрелять, а может быть потому что так получилось, и я попал одному волку прямо в зад, загнав черенок от лопаты почти наполовину.

Странно.

После этого он сильно визжал и быстро убегал.

Наверное, охрана просила так не делать, чтобы потом выгодно продать шкуру волка. Того волка с черенком я больше не видел.

Я очень любил папу и маму. Я хорошо запомнил слова отца о чести рода Просто. Теперь осталось понять, как можно уйти с рудника. Отец неоднократно говорил, что наша семья не может переехать из-за решения Императорского суда. И виноват всё тот же длинный язык.

В общем, я решил уточнить в таверне у работяг. Они всегда, что-то советовали, даже если тебе это вовсе не нужно.

— Ребята, — пробившись сквозь душистые ароматы не самого качественного пойла, произнёс я: — У меня вопрос.

— Давай, Ник! — хмыкнул Толстый Билли — один из старейших старателей нашего рудника: — Жги.

— Кто-нибудь знает, как уйти с рудника? — поинтересовался я.

В ответ мне последовали лишь вспышка дикого хохота и фразы: «Никитос — жжёт!», «Уйти с рудника⁈ А чего? Не нравится⁈», «Ну, Ник… Ну, даёшь!»

Печально, но либо ответ был максимально очевидным, либо даже работяги ничего не знали.

Выйдя из таверны, я хотел направиться к себе домой, чтобы вновь пораскинуть мозгами, как услышал тихое:

— П-с-с-с-с…

— М? — я огляделся по сторонам.

— Ник! — из кустов выглянул Малыш Тоби: — Поди сюда!

Тоби был солидного возраста. Но вот рост, увы, подкачал. Мама всегда говорила, что низких людей обзывать нельзя. Поначалу Тоби называли Карлом, и он почему-то сильно с этого обижался. Но затем заменили прозвище на «Малыша», и Тоби успокоился. Мне до сих пор не ясно, почему Карл — более обидное, чем Малыш. Я считаю, что Карл — это здорово! Звучит величественно.

— Что такое? — спросил я.

— Случайно услышал, что ты интересовался побегом из этой дыры…

— «Побег» и «Уйти по собственному желанию» — немного разные вещи, Малыш.

— Как скажешь, — улыбнулся Тоби, потирая потемневшие мозолистые ладони: — Так, как? Интересует по-настоящему? Или шальная мысль в голову взбрела?

— По-настоящему, — ответил я.

— Тогда загляни к Управляющему Хоперу. Он точно знает, как отсюда свалить.

— Управляющий Хопер ни с кем не разговаривает, — вздохнул я: — У него даже друзей нет.

— Щепотка старой зеленушки развяжет ему язык.

— Старой? То есть ты имел в виду сушёной? Мама говорила, что травы придают вкусу неповторимые нотки…

— Нет! — Малыш ударил ладонью по лицу: — Я имею в виду деньги! Купюры! Капуста! Ну?

— Денег у нас в семье никогда не было.