– Ох, Джозеф… – Она вздохнула. – А как же Лиззи?

– Она любит тебя. И если ты будешь моей женой и поселишься вместе с нами, Лиззи наконец перестанет бояться, что ты заберешь у нее собаку.

– И все-таки это невозможно.

– В твоем голосе нет ни тени прежней убежденности, – сообщил Джозеф. – Значит, я побеждаю. Признай это.

– Джозеф… – Ее глаза вновь наполнились слезами. – Мы же не играем. Это просто невозможно, и все.

– Давай подумаем об этом завтра. Я приеду в Линдси-Холл проведать Лиззи, и мы все обсудим. Но перед отъездом сегодня же поговори с моими кузенами – Невиллом, Лорен, Гвен. Только с Уилмой не надо, хотя и она могла бы подтвердить слова остальных. Все они расскажут тебе, что даже в детстве я наотрез отказывался играть честно, зато всегда добивался своего. И кстати, был довольно противным мальчишкой. Но даже теперь, когда я к чему-то стремлюсь, я перестаю играть по правилам.

Объясняя все это, он придвигался ближе и наконец уткнулся лицом в ее шею и провел ладонью по ее бедру, ягодице и спине. По телу Клодии пробежала сладостная дрожь.

– Лучше бы нам одеться и вернуться в дом, – сказала она. – Если все уже собрались в Линдси-Холл и теперь не могут найти меня, будет очень стыдно.

– М-м-м… – отозвался он, касаясь губами ее уха. – Сейчас, еще минутку. А лучше – несколько минут.

И он одним движением перевернулся на спину, уложив Клодию сверху.

– Люби меня, – попросил он. – И не думай ни о чем. Люби меня, Клодия, любовь моя…

Она уперлась коленями в койку по обе стороны от его бедер и приподнялась на руках, глядя на него сверху вниз. Ее волосы рассыпались, накрывая их обоих темным пологом.

– А ведь когда-то я считала себя сильной и волевой женщиной, – со вздохом заметила она.

– Стало быть, я на тебя дурно влияю?

– Несомненно, – подтвердила она.

– Вот и хорошо! – Он усмехнулся. – А теперь люби меня.

И она подчинилась.

Глава 24

День выдался ветреным. Белые тучи неслись по небу, на землю ложились то лучи солнца, то густые тени. Деревья гнулись и качались, цветы кивали головками. Но похолодания не ожидалось. Джозеф, прибывший в Линдси-Холл в середине утра, думал, что этот день может стать самым счастливым в его жизни.

Еще может.

Потому что начался он не самым удачным образом.

Услышав, что Порция сбежала с Маклитом, отец Джозефа затрясся от бешенства. Он ничуть не оправдывал невесту – совсем напротив, но вместе с тем обвинял Джозефа, считая, что именно он толкнул Порцию на столь решительный шаг.

– Ее позор будет тяжким грузом лежать на твоей совести всю жизнь, – заявил герцог сыну. – Конечно, если у тебя есть совесть.

И Джозеф не нашел ничего другого, кроме как заговорить о Клодии Мартин. Поначалу отец просто не поверил своим ушам.

– Та учительница? Старая дева? – переспросил он.

А затем, сообразив, о ком речь, вскипел так, что Джозеф и мать перепугались за него.

Но Джозеф был тверд.