Линдон улыбался.

— Я так и решил. Но вы даже представить себе не можете, что я пережил, узнав о вашем отъезде.

— Я могу… я боялась, что никогда больше… не увижу вас.

Он ласково приподнял ее лицо и снова стал целовать. Теперь его губы были мягкими и нежными. Потом он поднял голову и, глядя на ее сияющие глаза и трепещущие губы, спросил:

— Когда мы поженимся, дорогая моя? Я не могу больше без тебя…

— О, Линдон! — выдохнула Мена. Ощущение необычайности и волшебства этого момента пронизало все ее существо как солнечный луч.

Но тут она внезапно вспомнила о его бедности. Молодой человек заметил, что выражение ее глаз изменилось, и спросил:

— Что случилось? Что-то тревожит вас?..

— Я… мне нужно… поговорить с вами…

— Да, конечно, ведь для этого мы и пришли сюда.

Он увлек ее внутрь храма.

Там стоял небольшой диван, на котором так любил работать отец Мены.

Диванчик был уже вытертый и полинявший, но все такой же удобный.

Они уселись на него.

Линдон приобнял девушку за плечи и крепко прижал к себе.

— Вы так и не ответили, — тихо заговорил он, — когда же мы поженимся.

— Я люблю вас! — отвечала Мена. — Я так сильно люблю вас, что, когда мы уезжали, мне казалось, что у меня разорвется сердце, и с тех пор, как вернулась сюда, я не находила себе места.

Голос ее дрожал и прерывался. Он снова поцеловал ее. Помолчав, Мена нерешительно продолжила:

— Я хочу, чтобы вы знали… больше всего на свете я желала бы выйти за вас замуж… нет ничего прекраснее, чем стать вашей женой… но я не должна … я не могу причинить вам боль.

— Причинить боль? — изумленно переспросил он.

— Я хочу сказать, — пояснила Мена, — что я же вижу, что вы зарабатываете на жизнь тяжелым трудом, а я боюсь, у меня нет денег…

— И вы считаете, что это так важно? — перебил ее Линдон.

— Разве нет? Подумайте, того, что вы зарабатываете у герцога, может быть, и хватает вам на жизнь и на то, чтобы содержать ваш восхитительный маленький дом… Но ведь после свадьбы расходы увеличатся — жена и…

— И — что?

Девушка уткнулась ему в плечо и прошептала:

— У нас может родиться ребенок…

Линдон еще крепче обнял ее, а она поспешила продолжить:

— Я готова все делать сама… экономить на всем… но я не смогу вынести, если стану обузой для вас и вы пожалеете, что женились на мне.

Она посмотрела ему в лицо, а слезы струились по ее щекам.

Он долго изучающе разглядывал ее, потом достал из кармана носовой платок и тихонько вытер слезы с ее лица.

Платок был тончайшего льняного полотна и источал аромат дорогого одеколона.

Но от такой нежной заботы она почему-то заплакала еще горше.

Он снова крепко прижал ее к себе.

— Вы не должны плакать, моя милая Мена, — сказал он. — Для слез нет повода. Но я еще больше люблю вас теперь, когда знаю, что обо мне вы думаете гораздо больше, чем о себе.

— Я… конечно, я думаю о вас… ведь я так люблю вас… — пролепетала Мена, — позавчера вечером я. молила Бога не дать грабителям причинить вам вред… не могу же я сама согласиться навредить вам… испортить вам жизнь.

Говоря об этом, Мена думала, на сколько же больше придется ему работать, чтобы обеспечить их совместную жизнь.

А если вдруг ему это не удастся, то им придется продать бесценное сокровище — его дом.