– Вот и нет моего лучшего друга, Крылова. Он погиб, спасая нас, – вздохнул Винд.

– Ну, зато у тебя есть я, – молвила Эльрика, и поцеловала его в губы.

– Что правда, то правда, – произнёс юноша и со стонами поднялся на ноги.

Тело болело от многочисленных ушибов. На нём, также как и на Эльрике, появились многочисленные синяки и ссадины, но, насколько можно было судить, обошлось без переломов.

Винд поинтересовался:

– Думаю, не надо говорить о том, что мы должны делать теперь?

– Конечно… пробиться туда… внутрь…

И Эльрика топнула по металлической, простирающейся на тысячи километров в разные стороны поверхности.

– Ага… только нам её не продолбить, не пробуравить. Должен ведь быть какой–то проход внутрь…

– А, помнишь, мы пролетали поблизости от такого места: там стены такие высоченные и за стенами этими движется что–то?

– Да. Помню. Быть может, если не найдём ничего лучшего, попытаемся проникнуть туда, – согласился Винд.

И вот они пошли среди тёмных, холодных обломков Крылова. Двигались быстро, так как сухой, безжизненный воздух морозил…

А потом увидели слабый зеленоватый свет.

– Неужели всё–таки Крылов живым остался? – спрашивал Винд, разгребая куски земли…

И вот, отвернув в сторону очередной кусок лишённой жизни, промёрзшей почвы, увидел Винд яйцо изумрудного света, сантиметров тридцати. Источало это яйцо изумрудный свет…

И произнёс Винд:

– Вот такое же яйцо я нашёл на родном Каэлдэроне. Из него, в скором времени, вылупился корабль, который я назвал Крыловым.

– Ну, так берём его с собой, – молвила Эльрика.

– Естественно, – кивнул Винд, и подхватил яйцо, которое, как оказалось, источало приятное, и столь необходимое в этом холодном, безжизненном воздухе тепло.

Винд нёс изумрудное яйцо в ладонях, прижимая в груди, а Эльрика шагала рядом, обнимая его за плечо, и вместе им было не так уж плохо, как, если бы пребывали они в одиночестве…

Иногда Винд и Эльрика обменивались репликами: вспоминали о Многомирье, и, казалось, что маленький, новорожденный Крылов тоже участвует в их разговоре: наполняет их сознание определёнными, милыми образами…

Обломки старого, погибшего Крылова остались позади; и вокруг, сколько хватало глаз простиралась равнина. В разных местах над этой равниной возвышались всевозможные строения правильных, геометрических форм. Нигде никакого движения не было заметно, нигде – ни растения, ни животного…

Но самыми грандиозными, на сотни метров вверх вздымающимися были стены, из–за которых доносился кажущиеся на таком расстоянии негромкими механические, однообразные звуки…

А ровный, серебристый свет был равномерно распространён в холодном воздухе. Благодаря ему видна была и внутренняя часть той, состоящей из камней, постоянно движущейся сферы, сквозь которую так и не смог прорваться корабль самонадеянных землян…

Винд и Эльрика шли к вздымающейся на сотни метров стене из–за которой доносился равномерный шум, и хотя не знали, как переберутся через неё, но всё же не сомневались, что это направление – верное. Ведь, если не в этом, отличающемся от других месте, смогут они проникнуть в Многомирье, так где же?..

* * * 

Тонкие, под углом в сорок пять градусов поднимающиеся к вершине стены мостики казались чудом. С одной стороны: слишком хорошо, что они вообще существовали, а с другой – слишком большой была вероятность сорваться и разбиться.

Эльрика, подойдя к началу одного из таких мостиков, произнесла:

– Других путей нет.

– Конечно, нет, – покачал головой Винд. – Мне уже и есть и пить хочется.