– Какая разница? – спросил Hiprotomus.

– О чем вы?

– Не понимаю, какая разница, вы отец ребенка или кто-то там еще!

– Иногда меня ваша тупость просто поражает! – рассердился я. – Какая-то косность в ваших жучьих мозгах!

– Это в ваших мозгах слишком много темных мест! – заспорил жук. – Ну посудите сами, если вы воспитываете ребенка, холите и нежите его, любите, как самый праведный отец, всю жизнь, а потом, на его восемнадцатилетии узнаете от своей верной жены, что не вы вовсе отец, а какой-нибудь инженер-путеец, хорошо певший в молодости под гитару, с которым ваша супружница в романтическом опьянении согрешила всего лишь раз!.. Я вас спрашиваю, будете ли вы любить выращенную вами красавицу дочь меньше, чем ранее, оттого, что не вы посадили свое семечко во влажную земельку жены?

– Да, – ответил я уверенно.

– Что – да?

От этого его повторного вопроса я вдруг задумался и лежал долго лицом вниз, чувствуя, как Лучшая Подруга массирует тело своими крепкими пальцами.

После того, как я полежал таким образом и подумал, я уже не был так категоричен. Мне вдруг показалось, что при таком теоретическом раскладе моя любовь к дочери окажется более сильной, так как к ней прибавится мучительности и одновременно мужского отношения к женщине, возможности любить ее несколько по-другому, как дочь и одновременно падчерицу!

– Вот-вот! – порадовался Hiprotomus. – Что и требовалось доказать!

– У вас сколько детей? – поинтересовался я.

Жук пошевелился в шишке и легонько ткнул своей иголкой кожу изнутри.

– А Бог его знает. Тысяч двадцать, тридцать, может быть…

– Ого! – присвистнул я, привставая, но Лучшая Подруга хлопнула меня по спине, заставляя опуститься на подушки.

– А вы как думаете, – с некоторой гордостью подтвердил Hiprotomus. – У нас женщины за раз тысяч по пятьдесят личинок откладывают. Другое дело, что из всех родившихся выживают сотни. А что делать?!

– Поэтому вам все равно, ваши дети или чужие!

– Абсолютно плевать! Я их никогда не видел!

– А у нас, у людей, родятся единицы, поэтому мы и любим своих чад безумно, готовые жертвовать ради них даже жизнями!

– Ой! – вздрогнул жук. – Что там такое на окне?

– Где?

– Да вон же, в форточке?

Я внимательно посмотрел через плечо, но ничего такого, привлекающего внимание, не заметил.

– Наверное, показалось! – облегченно вздохнул Hiprotomus. – Все та мерзкая птица мерещится! Слава Богу, что вы ее тогда прибили!

Я не стал говорить ему, что цветная птичка выжила, что у нее лишь крыло поломалось и какая-то добрая школьница подобрала ее со снега и, наверное, выхаживает в своей уютной квартирке, кормя свежими червячками из зоомагазина.

– А у меня для вас сюрприз!

– Какой же? – заинтересовался жук.

Я приподнял подушку и вытащил из-под нее баночку, в которой по наложенной травке, перебирая множеством лапок, бегало насекомое коричневого цвета с длинными, загнутыми на концах усами.

– Вот, – потряс я баночкой. – Мой вам подарок!

– Ах какая прелесть! – умилился Hiprotomus. – Какое прекрасное создание!.. Когда же вы ее приобрели?

– Когда вы под перекисью находились.

– Ай, да какая разница! – воскликнул он. – Редкостная красавица! А молоденькая какая, прямо не тронутая еще! Ну, удружили! Ну, вам спасибище огромное!

Hiprotornus зашевелился нервно под кожей, словно ему не терпелось поскорее забраться в баночку и познакомиться с жучихой.